Тринадцатый Ангел
(христианское фэнтези Аси Белкиной — обновление каждую субботу)
Глава 1.
Искариот Палас
— Давно же тебя не было видно, мой ангел…
Скрипучий голос словно разрезал воздух острым ножом. Радовало одно — Иуда Искариот никогда не был любителем поговорить.
Те же колючие темные глаза, та же шапка волос. Только теперь они не грязные, а пахнущие каким-то особым миром. Вместо разорванных в клочья обносков — белый хитон из тончайшего шелка. И уж, конечно, он не был босиком. Его ухоженные с педикюром ноги были обуты в прекрасные сандалии с золотыми нитями.
В его большом доме с видом на пустыню, было чисто, светло и прохладно. На ярких подушках восседала красивая женщина в сари. Она держала в руках бокал красного вина и с любопытством поглядывала на только что вошедшего гостя.
Что почитать еще? Иуда Искариот — предатель или жертва?
— Познакомься, Мария. Мой ангел-хранитель, — представил Иуда Искариот своего гостя. — Бывший. Он был со мной, когда все меня бросили. Входи, ангел…
Где-то в глубине дома зазвонил телефон, на смену ему послышался приятный женский голос.
— Здравствуйте. Вы позвонили в «Искариот Палас». Господин Иуда сейчас в отъезде. Оставьте, пожалуйста, сообщение после звукового сигнала.
На несколько секунд зазвучал фрагмент арии Баха, после чего вновь послышался приятный женский голос.
— Господин Искариот, прошу прощения за звонок. Голливуд на связи, просит о встрече с новым перспективным режиссером. Я знаю, что вы не любите Голливуд, потому ни о никаких интервью я с ними не договаривалась. Речь идет о рассмотрении вашего согласия на съемку. Их материалы я прислала вам на электронную почту. Буду ждать вашего сигнала. Спасибо. Приятного дня. Привет августейшей Марии.
Иуда Искариот жестом пригласил меня к столу и на время удалился в соседнюю комнату, откуда звучал телефон. Мария грациозно встала с подушек и, восхищенно глядя, рассматривала ангела. Налила в чистый огромный бокал красного вина, поставила виноград и сыр. Ангелу было неловко. Нестор Летописец, конечно, предупреждал меня, что визит к Иуде может меня шокировать, но к увиденной роскоши, красоте и такту Тринадцатый явно не был готов. В его бытность Иуда Искариот был груб и невоспитан, заносчив и грязен.
— Вы, кажется, удивлены, светлый ангел? — тихим высоким голосом проговорила Мария, и от звука ее голоса, который звучал как тончайшие колокольчики на ветру, ангел окончательно растерялась. Этот голос хотелось слушать вечно.
— Иуда Искариот несколько изменился с тех пор, — проговорил Тринадцатый.
Женщина весело рассмеялась.
— За две с лишним тысячи лет вполне можно научиться хорошим манерам. А мой драгоценный друг после смерти оказался весьма и весьма способным учеником.
— Вы — Мария Египетская?
— Никаких имен, мой добрый ангел! Если вы не хотите его рассердить. Тем более, как я понимаю, у вас к нему какое-то важное дело, верно?
— Верно…
— Выпейте вина.
— Я не пью…
— Тогда сделайте вид.
— Не могу лукавить. Мой подопечный знает об этом.
— Тогда — виноград, прошу! Иуда сам его выращивает… своими руками. Для меня. Очень люблю этот сорт.
Огромные гроздья на стеклянном столе смотрелись как произведение искусства.
— Кто бы мог подумать, что Иуда — виноградарь, — сказал Тринадцатый еле слышно и обернулся.
Золотые сандалии Иуды были бесшумны, но запах, резкий, приторный запах мира вернулся в комнату вместе с его обладателем.
— Вам, ангелам, как и прежде, ничего нельзя? — спросил он, беря бокал вина и усаживаясь напротив Тринадцатого.
— Можно то, что во славу Божию.
— Да, я так и думал. Это значит, что ничего… Ничего стоящего вам нельзя. А напрасно. Виноград мой отменный. Поверь. Я знаю в нем толк. Хотя ты прав в том, что я бы никогда не стал его выращивать. Ты прав, как всегда, ангел… Но все они… они…эти писаки… Эти дармоеды, голодранцы! Мнят себя гениями, а сами? Сами? Что сами они сделали, кроме своих жалких стихов и книжонок? Кто их читает? Кто?
— Господь читает…
— Ну, разве что! Кроме него этой чепухой заниматься никто не станет! Но, как говорил наш великий учитель, благодаря которому меня вот уже две тысячи лет презирает все человечество, «любящим Господа, призванным по изволению, все способствует ко благу». К Римлянам 8, не так ли, Мария?
— Очень может быть.
— А любящим Господа, как я — уж тем более! Мария, принеси ту отвратительную женскую мазню.
Мария бесшумно соскользнула с подушек и ушла в другую комнату, и тут же вернулась со старой потертой рукописью в руках.
— Она пришла ко мне, как ты вот, просто, сама… Не знаю, кто ее впустил сюда. Ты же знаешь, что ко мне мало кто может дойти. Молодая, но выглядела, как старуха, и кашляла все время… Просила истину открыть ей обо мне…
Иуда Искариот залпом опорожнил бокал с вином и швырнул о стену. Мария вздрогнула. Зато Тринадцатый вздохнул с облегчением:
— Узнаю своего Иуду… А то уж думал, не туда попал.
— Да, мой ангел, Иуда криклив и дерзок! И мерзок! Да! Но я открылся ей. Мне показалось, что мы поняли друг друга. Она была такого тонкого душевного склада, почти как моя Мария. Но Мария прекрасна, как нимфа, а та… Вина мне еще, Мария, в новый бокал!
Мария безропотно налила вино в другой бокал и подала Иуде.
Иуда Искариот взял бокал, снова опорожнил. Мария, боясь, что он снова швырнет его, закрыла лицо руками. Но Иуда поставил бокал на стол.
— Хватит битой посуды на сегодня. Она того не заслуживает! Я думал, что она поняла меня! У нас был очень откровенный разговор. Такой, какого, может, не было у меня уже тысячи лет. Я окунул ее в самые глубины свои! Их даже не удостоился куда более талантливый Андреев. С ним вообще Мария говорила, а не я! Но даже он описал меня вернее… Да, ушлым и гадким, я не отказываюсь, да, есть! Гадким, но искренним… А эта!!! Эта!!! Она! Я умолял, чтобы после смерти она попала хоть раз в мои дали, чтобы я мог ей в лицо посмотреть, в это лицо молодой старушки! Но в мои дали такие не попадают…
Что почитать еще? Леонид Андреев: зачем стрелял в себя и кем был его Иуда
— Да, Иуда, Леся Украинка далеко отсюда…, — тихо сказал Тринадцатый ангел.
— А жаль! Очень! Но именно благодаря ей, этой мелкой тщедушной больной, появилось это вино и этот виноград! Вот, смотри, ангел, как она описала мой подвиг предательства! Я ей говорил, я ее умолял не писать, как все, услышать меня, и мне казалось, что она поняла! Но что я читаю? Мерзость! Мразь! Мрак! Юда — так она меня назвала — Юда снова мерзавец! Вот! Послушайте!
«Що є товар? Як хто що зайве має,
той може те продати. От я мав
учителя, — як він зробився зайвим,
то я його продав.
Прочанин
(з мішаним виразом презирства і цікавості)
І скільки взяв?
Юда
Взяв тридцять срібняків! Що? може, мало?
Прочанин
Та вже хоч би дорожче продавав…
Юда
Я б сам радніший більше вторгувати,
так що ж, за мій товар більш не дали.
Якби продав за тридев’ять талантів,
то, звісно, се було б куди почесніш!
Га? Чи ж не так? Тоді б купив я царство,
а не оце скупе, злиденне поле.
Се ж солонець. От бачиш, ся містина
коштує тридцять срібняків, — за стільки
не можна ліпшої землі дістати…
От мучуся як проклятий над нею,
а чи вона що вродить, сам не знаю"
(Л. Украинка «На поле крови»)
— Как тебе это, мой ангел?
— Трепетно пишет Леся Украинка…
— Ты находишь? Нет, ангел, ничего тут трепетного нет! Я — виноградарь! Я могу вырастить виноград даже на камнях, если на то будет воля…
— Иуда, друг мой… — прервала его Мария, поглаживая ласково плечо. — Позволь мне продолжить?
— Позволяю, — резко сказал Иуда Искариот и упал на подушки, отшвырнув от себя пожелтевшие листки рукописей.
— Виноград, который вы не можете есть, и вино, которое вы не можете пить — выращено и сделано самим Иудой, его руками. И поверьте мне, это лучшее вино и лучший виноград из всех, что можно встретить в этих краях.
— В этих краях вообще нельзя встретить виноград! — огрызнулся Иуда Искариот. - Потому как тут ничего не растет! Только я могу вспахать эту землю так, чтобы она дала корням жизнь! Только я!!! И Господь знает об этом!
— Это Его дар тебе, Иуда, — тихо проговорил Тринадцатый. — Он щедр…
— К другим. Но не ко мне… Так что ты хочешь?
— Разреши моему подопечному написать о тебе…
— Очередную муть?
— Надеюсь, что нет… Он похож на тебя…
— Похож? Тоже предатель?
— Нет. Тоже отчаянный.
— И ты уверен, что он хороший писатель? Та… о которой… да. Она классик! И та — скурвилась …
— Книгу о тебе он напишет хорошо…
— Правду?
— Правду…
— Всю!!!
— Ту, что выдержит бумага.
— Погоди, ангел, теперь же все печатают… Да толку. Никто все равно не читает. Все теперь подались в кино. Но, добро, ангел… Я дам тебе лицензию… Я открою ему свою душу, ради тебя… Ты был добр. Добрее Его даже…
После этих слов лицо Иуды снова ожесточилось. В глазах стояла ненависть.
Что почитать еще? Израиль — цфатский сыр, джип-сафари и два места крещения Христа
— Только за лицензию надо заплатить, ангел…
— Что ты хочешь, Иуда, за свою историю?
— Да уж… — Иуда осмотрел ангела своими колючими черными глазами. — Что с тебя взять, ангел… Подари мне то, что дал тебе мой Учитель! Гвоздь, которым его прибивали к кресту.
Тринадцатый напрягся.
— Я не могу тебе отдать это. Господь сказал, что он еще мне будет нужен…
Иуда презрительно махнул рукой.
— Так и знал! Ты слабак.
— Я преданно служу Ему. Если Он сказал — я должен исполнять.
— Тогда никакой лицензии…
— Значит, прощай, Иуда…
Ангел слегка поклонился и пошелестел к выходу.
— Стой!
Иуда Искариот резко встал и подошел к ангелу. Тринадцатый был велик. Не так велик, как другие ангелы, и все же. Крючковатый нос Иуды едва доставал ему до середины небесного хитона. Но это и помогло Иуде увидеть сквозь его складки ржавый согнувшийся гвоздь времен римской империи.
Иуда мгновенно стал мокрым. Пот ручьем полился по его лицу, а пальцы предательски задрожали, когда он протянул их и коснулся хитона.
— Это он? Это… тот… самый?
— Да…
— Разреши хоть дотронуться до него…
— Иуда, это всего лишь гвоздь. Господь позволил тебе поцеловать Его Самого…
— Не смей мне напоминать!!! …Не смей!!! Ты же знаешь! Ты-то все знаешь! Ты же мой единственный друг и добрый мой Ангел! Хоть дотронуться… позволь! Обещаю, я верну! Ты знаешь, я человек принципа! Я верну… И дам тебе лицензию… Только дай… хоть дотронуться…
Ангел стоял в раздумье. Мария вжалась в подушки и молилась. Иуда Искариот дрожал всем телом и ждал…
— Возьми сам, если сможешь. Вытаскивай из хитона, — наконец проговорил Тринадцатый.
Иуда опустил дрожащую руку в дымку ангельского хитона и коснулся гвоздя, но тут же одернул ее, вскрикнув от боли.
— Даже дурак Ницше и тот умел над огнем руку держать! Я выдержу!
Превозмогая боль, Иуда Искариот снова залез в дымку хитона и вытащил гвоздь, который жег его руку, как каленым железом. Гвоздь прожигал руку так, что по холлу распространился отвратительный запах паленой кожи. Иуда не выдержал и выпустил гвоздь из руки. Тот со звоном упал на мраморный пол и покатился к стопам ангела, пока снова не исчез в складках ангельского хитона.
Иуда плакал, целуя обожженную руку. И выл. То ли от боли, то ли от радости.
— Мой Господь… Учитель мой… Я не хотел… Но Ты хотел… Учитель…
Мария подошла к нему, села рядом, прямо на пол и обняла за плечи, успокаивая, как ребенка.
— Гадкий я… Ненавижу… Больно мне!!! БОЛЬНО!!! МНЕ!!!
Ангел опустился к Иуде настолько, чтобы увидеть его глаза, и тихим, добрым голосом то ли проговорил, то ли пропел:
— Господь хочет, чтобы о тебе снова написали, Иуда… А ты снова требуешь платы… Потому и больно. Попробуй сделать для Господа, не требуя ничего… Исполни, и Он даст тебе лучшее!
Иуда рыдал. Автоответчик в другой комнате снова запел:
— Здравствуйте. Вы позвонили в «Искариот Палас». Господин Иуда сейчас в отъезде. Оставьте, пожалуйста, сообщение после звукового сигнала…
— Але! Иуда! Как тебе новая серия «Люцифера»? Что сказал батя? Он доволен?
Иуда Искариот обернулся к Марии и полными ненависти голосом заорал на нее:
— Иди, выруби эту дрянь! Выруби я сказал! Ненавижу! Ко мне ангел пришел!!! Мой! Ангел!!! Заткни их, Мария… Заткни их…
Мария убежала в комнату, где был автоответчик. Иуда снова поднес обожженные пальцы к своим губам и качался на полу из стороны в сторону.
— Мой Учитель… Да… Я расскажу людям… Расскажу честно… Как смогу… Насколько смогу… Хорошо… Сделаю просто так…
Ангел посмотрел на Иуду своими огромными синими глазами.
— Я знал, Иуда, что ты хороший человек… Просто несчастный… Но очень хороший.
— Не смотри на меня так! Не смотри, ангел! Я… Да… Помогу тебе. Он ведь тоже отчаянный. Да?
— Да…
— И его тоже ждет ад?
— Скорее всего да… Как всегда. Мне иные души не доверяют… Но Господь решает, не я.
— Но тогда зачем ты помогаешь этому человечишке? Даже если у него и есть талант? Зачем?
— Господь идет не к здоровым, но к больным. И кто был последним, тот станет первым. Сила покаяния — великая сила, Иуда…
Иуда Искариот плакал молча.
— Хорошо… Я расскажу… Пусть только пишет… Пусть пишет, но правду! И Его, и мою! Пусть пишет… Пусть… Как ты говоришь, его зовут?
— Я еще не называл его имени.
— Так назови…
— Алекс… Алекс Барт.
— Хорошо… Я запомню… Пусть пишет… Только пусть пером пишет! Никаких ноутбуков, интернетов и вордов! Писательство — ручной труд, так пусть и пишет!
— Мой подопечный только пером пишет… Не переживай. Я же сказал — он похож на тебя.
— Хорошо. Хорошо, мой ангел. Я буду на связи с двух до пяти утра. Это лучшее время для письма… Даже больше скажу! Я помогу ему… Сам буду писать его рукой, когда он устанет или начнет сходить с ума. О!!! Еще как буду!!! Только… только зачем людям моя история? Все что им нужно знать, они уже знают…
— Так хочет Он. Это единственное, что я знаю. Прощай, Иуда.
— До встречи, мой добрый ангел…
(продолжение — в следующую субботу)
Что почитать еще?
Тринадцатый ангел. В парке Шевченко. Глава 2. Христианское фэнтези
Рождество Христово — в чем настоящий смысл праздника
Тенденции-2018 — боязнь гаджетов и отдых в виртуальной реальности
