Тринадцатый ангел. Глава 2. В парке Шевченко. Христианское фэнтези

ТРИНАДЦАТЫЙ АНГЕЛ

Ася Белкина

(христианское фэнтези)

Начало — Тринадцатый Ангел. Глава 1 — Искариот Палас

Глава 2.

В парке Шевченко

*

Егор с тоской посмотрел на центральную аллею в парке Шевченко. Свою любимую аллею с прекрасными кованными скамейками, ухоженным газоном и знаменитыми киевскими каштанами.

Он гулял здесь еще в детстве вместе с мамой. Мама говорила, что он будет великим и знаменитым актером, что у него для этого все есть. Она целовала его карие глаза, а Егор, счастливый, залезал на лавочку и декламировал:

«Як умру, то поховайте
Мене на могилі
Серед степу широкого
На Вкраїні милій»…

С тех пор прошло 17 лет. Он снова у лавочек. Снова в парке Шевченко. Ему снова говорят о том, что он будет великим. Но только вместо стихов Кобзаря ему нужно снять штаны. Всего лишь навсего. Всего лишь… Режиссер Алекс Барт сверлил его своим отвратительным взглядом. Операторы, помреж и девочка-ассистент тихо переговаривались. Егору показалось, что они ему даже сочувствовали. «Егор, если пилот будет удачным, у тебя будут деньги, — уговаривал он сам себя. — Можно повести Аленку в ресторан и купить цветы. Можно съехать из общаги…»

— Да я вообще не понял, чему там в ваших могилянках учат??! Что такого, б., сложного? - орал режиссер на новичка в парке Шевченко. — Снял штаны, показал жопу и спрятал! Все! Твою мать, ты чего на шоу приперся тогда? Анну Каренину играть? Так иди и в драмкружок, что тебе на телеке делать?

— Я не в Могилянке, а в Карпенко-Карого учился, — лепетал тот, пытаясь оправдаться.

— Да хоть в Театре на Таганке, мне по. Решил покорить баб с экранов — начни с малого! Я ж тебе не предлагаю порно снимать?! Нет! Как тебя звать?

— Егор… Егор…

— Имя как раз для звезды, что скажешь! Так вот, Егор, по сценарию ты должен в этом кадре прилюдно снять штаны и показать труселя в цветочек, понял?

Егор позеленел. Алекс подошел к нему, не отрывая взгляд своих карих глаз от его лица.

— Ты роль получить хочешь в этом шоу или нет? Я не понял?!

— Да…

— Тогда снимай и показывай, чтобы все было как по сценарию!

К Барту подбежал помощник режиссера и что-то быстро стал шептать на ухо. «Идите все на х!!!» — отрезал Алекс, даже не повернув к помощнику лица. Тот ретировался.

— Да, Егор! — снова орал Барт. — Хочешь стать звездой, научись снимать штаны! Ты что, не читал сценарий?

— Читал… Только помреж сказал, что штаны заменили на ноут с порно…

— Помреж — придурок. Здесь все решаю я! Снимай! Или катись отсюда назад в Мухосранск к мамкам, куклам, нянькам, тряпкам! Это съемки, братан! Потому либо мы работаем, либо катись, и мы берем другого. У тебя полминуты, пока я докурю.

* * *

Егор обвел беспомощным взглядом окрестности в парке Шевченко. Ему вдруг показалось, что его презирают все — от людей вокруг до сурово-бронзового поэта, от деревьев до черного заплеванного мусорника возле лавочки.

Он не ожидал, что Алекс Барт, которым он любовался на спектаклях еще с института, окажется таким тираном.

Тот самый Алекс, который стоял на коленях перед дамой в спектакле «Криминальная классика», тот самый Алекс, который в роли Венечки Ерофеева умирал на лавочке с криком: «Мама! Мама!», тот самый, который в роли Аль Тычино пересказывал «Гамлета» и «Мойдодыра», окуная зал то в смех, то в плач, то в умиление. ТОТ САМЫЙ, на кого он так хотел быть похожим, теперь заставляет его снять штаны в парке Шевченко!

Из карих глаз Егора брызнули слезы, но он быстро отвернулся и расстегнул пояс, потом ширинку, развернулся и со всей ненавистью заорал:

— Да на тебе!!!

Алекс на секунду замер, брови его при этом резко поползли вверх.

— Надо же! Наша мышка из Мухосранска издала писк!!! Да! Да! Давай!!! Издавай, мышка! Только теперь уже на камеру! — скомандовал Барт. — Давай, жги, актер!

* * * *

Егор снова застегнул и расстегнул штаны, приспустил и с ненавистью посмотрел на режиссера. Тот зааплодировал.

— Ай, малацца! Камеры, готовы? Теперь еще раз! Тот же взгляд сучонка, те же движения. Вон идет милашка по дороге. Твоя задача снять перед ней штаны до того, как она обматерит тебя или сбежит. Давай, Зоренко!

Егор обернулся. По дороге на свою беду шла девушка лет двадцати. Егор подошел к ней походкой вразвалочку, поздоровался, и пока та не успела еще ответить, расстегнул штаны и повернулся к ней задом. Девушка шарахнулась в сторону.

«Снято!» — заорал Барт.

«Придурки! Можно было бы предупредить!» — заорала девушка, пока Егор застегивал штаны. Но тот уже ничего не слышал. От такого унижения он полностью обессилел, рухнул на ближайшую лавочку у самого памятника и закрыл глаза.

Впервые в жизни он захотел умереть. А еще он вдруг возненавидел Тараса Шевченко со всеми его стихами, вместе взятыми. Возненавидел маму, которая не предупредила его, что стихи того, кто теперь возвышается над ним огромным бронзовым монстром, кроме школы нигде больше не понадобятся и никому на самом деле не нужны.

* * * * *

— Держи, — услышал он возле себя голос, который успел возненавидеть.

Открыл глаза и увидел перед своим носом перстень с волком на пальце. Рука режиссера держала открытую серебристую флягу. От фляги потянуло коньяком.

— Пей, легче станет, — скомандовал Алекс.

Егор выдохнул со стоном, взял флягу и сделал глоток. Сначала один, потом другой и снова закрыл глаза. Молчали.

Мимо прошла мама с трехлетним ребенком. «Это сто?» — мило шепелявя, спросил у мамы малыш, показывая на съемочную группу с камерами. «Люди снимают кино», — ответила мама. «Холосее?» — не унимался малыш. «Конечно, хорошее. Плохого по телевизору не показывают», — ответила мама отрешенно.

После этих слов Барт тихо выматерился, отобрал у парня флягу, отпил, потом достал пачку сигарет. Там была всего одна. Еще секунда — и едкий дым привычно обволок легкие.

— Вот так бабы нам врут. С самого детства. Суки.

* * * * * *

— Можно мне тоже сигарету? — тихо спросил Егор.

Барт с грустью посмотрел на свою сигарету, сделал еще одну затяжку и передал Егору.

— Кури. И слушай. Я не доллар, чтобы нравится. Более того, я даже не актер! И не режиссер!

— Как это?

— Я — писатель, Зоренко. Писатель! Может не такой, как вот этот бронзовый истукан, он вообще поэтом был, что еще хуже! - Барт с ненавистью посмотрел на статую Шевченко. - А смотри, каким дерьмом приходится на жизнь зарабатывать? Мне это шоу — поперек горла, поверь! Но за это дерьмо хорошо платят! А за книги не платят ничего. И это считается счастьем, прикинь? Только знаешь, в чем загвоздка? Чем больше я зарабатываю, тем меньше пишу. Спекся я парень, видимо. Не пишется мне совсем. Идет одна муть. Ощущение, знаешь какое?

— Какое? — тихо спросил Егор, сделал затяжку и тут же закашлялся.

Алекс с жалостью смотрел на кашляющего тинейджера, постучал по его спине на всякий случай. Потом покачал головой и отобрал сигарету, кинул на асфальт и затушил каблуком своих лаковых остроносых туфель.

— Работа актера только с виду красивая, а на самом деле сучья. Актеры — те же проститутки. Все за деньги сделают. Снимут штаны, займутся сексом, будут мочиться при зрителях, если понадобится.

— Я понял.

* * * * * * *

На секунду Алекс словил себя на мысли, что ему даже жаль парня. Но он спугнул эту мысль, как воробья с ветки. Он смотрел на хилую фигурку Егора, на его опущенные плечи и думал: «Твою мать… Ведь это только начало съемок Тебя ждет еще одна убойная сцена в кафе, ты хоть знаешь о ней? Съемка, которая во всех странах предполагает наличие охранника.

Но в Украине эту статью удалили. Как и удалили оплату услуг молодого актера. Ему заплатят только в том случае, если пилот окажется удачным. Если это дерьмо, которое мы наснимаем, просмотрит большое количество зрителей… Куда ты лезешь, Егор Зоренко? Куда?».

В этот момент молодой актер посмотрел в сторону режиссера, и Барт на секунду решил, что сказал это вслух. Но Егор не задал вопросов, и Барт успокоился. На секунду. Потом его снова стали одолевать еще более жестокие мысли. Например, что пилот скорее всего провалится, а Егор от горя может уйти в запой.

Шоу изначально казалось ему тупым и бездарным, но исправить в нем хоть что-нибудь он не имел права. Сюжет был куплен у одной американской киностудии за огромные деньги. В Америке это шоу имело успех. Якобы.

Барт этому не верил, но с руководством студии спорить не стал. В свою очередь он предлагал взять актеров из «Квадрата Че», привыкших к импровизации и экстремальным ситуациям с раздеваниями на сцене. Однако руководство настояло на новых молодых и талантливых.

* * * * * * * *

Егор не знал, что Барт был единственным, кто был против Егора Зоренко. Хотя на кастинге он показал неплохие результаты. Алекс даже пару раз улыбнулся, так как Егор напомнил ему его в молодости.

«Да он пацан еще! Там Гамлет с Макбетом в жопе играют, амбиции! — орал Алекс во время утверждения кандидатур членами жюри. — А вы ему — снять штаны, смотреть порнуху! Сломается!!!»

«Но вы ведь только режиссер-консультант! Ваша задача в точности следовать заявленному сценарию», — прервал новый директор крик Барта, и намекнул, что Егор якобы сынок чей-то важной персоны, Алекс лишь выматерился и ушел пить.

Теперь он сидит на лавочке в парке Шевченко. Все происходит так, как он говорил, и будет еще хуже. Барт успокаивал себя только одним. Что вечером он тоже напьется и забудет все это, как страшный сон. Сигарета была докурена, коньяк выпит. В кармане Барта запел смартфон. Рабочий Вайбер сообщал, что кафе для съемок готово, они могут приезжать. Алекс сплюнул, посмотрел на Шевченко и на секунду почему-то ему даже позавидовал.

— Ну что, Зоренко, пошли работать. Еще одна сцена. Твой звездный час.

Егор, лишь слегка захмелев, встал со скамейки и твердым шагом пошел к съемочной группе. Барт смотрел ему вслед.

— Хана тебе, парень, но я тебя предупредил, — тихо проговорил Алекс.

* * * * * * * * *

По сценарию Егор должен был целую минуту смотреть в кафе порнографию со включенным звуком.

На третьем дубле актер попросил водки. Оператор работал за соседним столиком скрытой камерой. Однако каждый раз, когда из ноутбука начинали издаваться томные вздохи, к Егору подходил кто-то из посетителей, и требовал убраться к черту. Посетителя удавалось уговорить, успокоить, но съемки нужно было возобновлять. После третьей неудачной попытки, выпив водки, Барт скомандовал не выключать камеру, что бы ни случилось.

В четвертом дубле к Егору, как назло, на 20 секунде подрулил огромный боров и после недолгих пререканий, просто захлопнул ноутбук, поднял актера за воротник и швырнул на соседний столик.