Известный композитор Евгений Гальперин, пишущий музыку к фильмам Люка Бессона и Барри Зоненфельда, рассказал газете «Сегодня» и порталу LifeGid о том, насколько капризны знаменитые режиссеры, почему мечтает встретиться с Питтом и почему популярны концерты саундтреков

— Евгений, в этом году вы вошли в состав жюри Одесского международного кинофестиваля. Как бы вы для себя оценили этот опыт?
— Безусловно, ощущается ответственность, и она связанна с задачей наиболее честно сделать так, чтобы лучшие фильмы победили. Конечно, ты в этой миссии не один, с тобой есть еще члены жюри, а значит — будут разные мнения, и они могут не совпадать. Чаще всего имеет место компромисс: половина отстаивает один фильм, вторая половина — другой, и побеждает в итоге вообще третий. Этого нам удалось избежать на ОМКФ, у нас тут оказались довольно близкие мнения.

А вообще поверьте: роль члена жюри гораздо проще и легче, чем, например, работа композитора. Быть на прекрасном фестивале, в чудесном городе, когда солнце светит и море навевает какие-то приятные мысли об отдыхе — очень хорошо.

  • Evgueni Galperine композитор Евгений Гальперин Одесский международный кинофестиваль Odesa International Film Festiva
    фото oiff.com.ua
— Наверняка приходилось смотреть фильмы, которые в обычной жизни вы бы точно смотреть не стали. Как в таких случаях выходите из положения?
— Конечно, такие фильмы попадаются. Нужно сконцентрироваться, не выходить из фильма, не защищаться от него, чтобы быть объективным, дать ему максимально точную оценку. Для этого нужно просто понять, что у этого фильма есть свой зритель.

Евгений Гальперин: «Себя удалось сохранить, наверное, тем, что прогуливал школу. Поскольку находиться во дворе без дела было не очень хорошо — тут же местные бабушки начинали доставать с допросами, почему я не на учебе, — я уходил в кинотеатр»

— Вы познали фестивальные будни с двух сторон: с позиции и жюри, и участника. Недавно вместе с группой фильма Андрея Звягинцева «Нелюбовь» вы участвовали в Каннском кинофесте, а потом сами оценивали кино в Одессе… Что из этого вам ближе?
— Участвовать. Потому что участие подразумевает творчество тебя как композитора, твое персональное движение. Понятно, что когда твоя судьба, как участника, сложилась хорошо и тебе присудили награду — сложно абстрагироваться от навязанной большими фестивалями эйфории и признания. Но для меня приз на фестивале — это одновременно и стимул, и знак: дальше будет движение вперед.

Ценность этого приза в другом. Дома эту статуэтку поставишь, она запылится, и ты забудешь о ней. Но для других людей, режиссеров например, — это определенный признак, что моя музыка что-то значит. А значит, стоит попросить именно меня ее написать.

    — В прошлом интервью вы мне говорили, что стараетесь браться за фильмы, за которые вам потом не будет стыдно. «Девять жизней» Барри Зонненфельда с Кевином Спейси в главной роли — именно такой фильм?
    — Вот так сразу по больному (смеется). Нет, к сожалению «Девять жизней» — не тот случай. Хотя этот вопрос интересный. Дело в том, что не всегда получается увидеть фильм до того, как надо дать ответ — будешь ты работать над этой лентой или нет. Иногда ты должен сделать это после прочтения сценария. В случае с «Девять жизней» так и было. Мы с братом (Александр Гальперин, композитор. — Авт.) были счастливы от возможности поработать с Барри Зонненфельдом — это ведь он снял любимую нами трилогию «Люди в черном» и «Семейку Адамс».

    Но фильм «Девять жизней» получился очень детским, и, я бы сказал, заказным. Даже в последних его фильмах, которые продюсировали большие студии, Барри намного больше проявил свой характер и видение. То есть как детский фильм «Девять жизней» получился довольно симпатичным. Но это не совсем то, что мы искали.

    Евгений Гальперин: «Мы с братом были счастливы поработать с Барри Зонненфельдом — это ведь он снял любимую нами трилогию «Люди в черном» и «Семейку Адамс»

    — На премьере фильма с Кевином Спейси виделись?
    — Нет. Я не уверен, был ли он на премьере, поскольку у него были серьезные противоречия с Барри. На данный момент Спейси — звезда мирового масштаба, востребованная, еще и достаточно капризная. Он часто позволяет себе вмешиваться в творческий процесс, давать свои рекомендации режиссеру, из-за этого порой возникают разногласия.

    Евгений Гальперин: «Приз на фестивале — это знак, что дальше будет движение»

    — Композитор, пишущий музыку к фильму, всегда работает особняком от съемочной группы? Или для полноты эффекта вам необходимо иногда присутствовать на съемках?
    — Некоторые режиссеры пытаются пригласить на съемки, но я не сторонник подобного подхода. Те, кто был на съемках фильма, знают, насколько это утомительно: все эти выставления света, настройка звука и так далее. Композитору в это время ничего не остается, кроме как слоняться, пить кофе и курить. А это можно делать и дома.

    Композитор — это часть постпродакшена, а не съемок. И с актерами мы пересекаемся уже обычно на премьерах или фестивалях. Например, с актерами фильма «Нелюбовь» Звягинцева я познакомился в Каннах, и мы очень подружились.

    Опять же, приятно пожать руку Роберту Де Ниро или Дженнифер Лоуренс и даже провести с ними вечер. Но это не то, что меня интересует в кино. Мне интересен фильм, их персонажи в нем.

      — Кстати, вы мне рассказывали, что когда подошли знакомиться именно к Роберту Де Ниро, очень волновались: коленки тряслись, ладошки потели… Кто сейчас вызывает у вас такой трепет?
      — Да, ведь Де Ниро — актер, которого я обожал с детства! Он универсальный артист, не похож на других, и при встрече с ним я действительно чувствовал себя как школьник. Из других артистов подобную реакцию вызвали бы, наверное, Том Круз или Брэд Питт — для многих они просто красавчики, но ведь они еще и прекрасные, талантливые актеры.

      Скоро будет возможность увидеться с Аль Пачино: я буду работать над фильмом Барри Левинсона (режиссер, «Человек дождя». — Авт.), где он играет главную роль. Это для меня не такой кумир как Де Ниро, но коленки, я уверен, тоже будут дрожать.

      Евгений Гальперин: «С Бессоном корректировок было минимум: он знал, чего хотел»

      — Что будет за проект с Аль Пачино?
      —  Мы Барри Левинсоном недавно делали ленту с Де Ниро и Мишель Пфайфер «Лжец великий и ужасный» — о человеке, обманувшем богатейших людей Америки на 60 миллиардов долларов. Нам очень понравилось работать вместе, и мы решили продолжить.

      Этот фильм расскажет историю, потрясшую Америку, в центре которой — тренер, звезда футбола. Его правую руку, помощника, обвинили в педофилии, на его счету оказались десятки жертв. А самого тренера обвинили в том, что тот обо всем знал. Можете себе представить, какая это была трагедия: ведь американцы любят футбол, как особое явление, как итальянцы его любят, — и тут такой скандал с кумиром миллионов! Этого тренера и будет играть Аль Пачино.

      — В каком формате будет работа: будете писать по мере снятого материала или уже когда лента будет полностью отснята?
      — Я думаю, что мы начнем работать еще до того как появится первый монтаж фильма. Последнее время мне все больше нравится погружаться в процесс написания музыки до того, как появляется картинка, которая в каком-то смысле является «костылем», на который слишком легко опереться и который, порой, мешает глубже прочувствовать психологию героев. Например, с Андреем Звягинцевым именно так и было: он попросил написать музыку без изображения — чтобы я передал какую-то свою идею общей истории, дополнил ее, а не подчеркнул то, что уже существует.

      В этом ведь суть работы композитора, который пишет музыку к кинофильмам — ему нужно сказать то, что еще не сказано, а не усиливать что-то, что и так передает изображение.

      — Может ли кино стать успешным без музыки?
      — Безусловно. Документальное кино, например. Бывают и художественные фильмы, которые поражают тебя до глубины души, без единой мелодии. Но надо признать: есть фильмы, которые никогда бы не стали настолько успешными, если бы не хорошая музыка, которая сопровождает всю картинку.

      Евгений Гальперин: «С Аль Пачино готовим фильм, который расскажет историю, потрясшую Америку, в центре которой — тренер, звезда футбола, помощник которого был обвинен в педофилии»

      — Один режиссер мне рассказывал, что наличие музыки в кино можно приравнять к лени режиссера. Что, мол, ему не хватает собственных средств, чтобы подчеркнуть в кадре драматизм или какую-то другую краску.
      — В противовес этому режиссеру хочется вспомнить Стэнли Кубрика. Ему были очень неинтересны диалоги в фильмах, его интересовали визуальный план и музыка. И эти составляющие имели невероятную силу воздействия, потому что эта метафизика лучше всего передается именно благодаря музыке. А нельзя ведь сказать, что Кубрику не хватало собственных средств выразительности. Однако чем больше он снимал, тем больше он уходил от диалогов и тем больше уделял внимания визуальной составляющей и музыке.

      Бывает, особенно в русском кино, когда действительно композитор просто «перегибает палку»: его музыка утрирует, усиливает то, что и так происходит в кадре. Но бывает, и таким приемом наслаждаешься как зритель — например, когда смотришь какой-то фантастический фильм. Когда там происходит какой-то взрыв и все плохо, громко вспыхивает эпическая музыка, а потом, когда по сюжету ничего страшного не происходит, — просто тишина.

      Евгений Гальперин: «Кевин Спейси — звезда мирового уровня. Он любит давать режиссерам свои рекомендации»

      — Есть ли формула удачного саундтрека?
      — Конечно, есть. Но так я вам все и расскажу (улыбается). А если серьезно — безусловно, есть критерии, по которым можно оценить саундтрек, хотя музыка — вещь невероятно субъективная. Например, насколько она сильная, есть ли в ней что-то новое, оригинальное… Есть ли композитору что добавить, дополнить своей ячейкой повествование, встроиться, как пазл.

      Плохо, когда музыка не дает фильму дышать, не оставляет зрителю свободу выбирать, как ему чувствовать. Когда все это сходится, и человек при этом талантлив, все будет хорошо. Очень важно, чтобы композитор не просто умел писать музыку, но и очень хорошо разбирался в фильмах, любил кино.

      Evgueni Galperine композитор Евгений Гальперин

      — Ощущается, насколько вы пропитаны кинематографом. Что вас в него вовлекло?
      — Когда наша семья жила в Москве, в то время вовсю процветал антисемитизм, не в центре города, конечно, а подальше. Из-за этого была страшно криминогенная ситуация. Например, одного мальчика из-за спора закопали живьем! Дрались часто. А себя удалось сохранить, наверное, тем, что прогуливал школу. Родители, конечно, этого не знали. Ну, а я пользовался в школе тем, что говорил, что все еще болею бронхиальной астмой, хотя уже не болел.

      Поскольку находиться во дворе в рабочий день без дела было не очень хорошо — тут же местные бабушки начинали доставать с допросами, почему я не на учебе, — я уходил в кинотеатр. Это был такой насыщенный год — я смотрел по одному-два фильма в день! Иногда сидел в зале один, но получал огромное удовольствие — это ведь куда приятней, чем скучные и неинтересные уроки в школе. Это было моим убежищем.

      Евгений Гальперин: «Чем ближе во взглядах с режиссером на кино, тем больше вероятность, что переписываний будет минимум»

      — Насколько обычно капризны режиссеры? Бывало ли, что приходилось по нескольку раз переписывать материал?
      — Приходилось переписывать и свое, и чужое, а кто-то переписывал после нас. Композитора ведь легко уволить, если что-то не сходится. Вообще, к переписыванию собственного материала стоит относится спокойно — это ведь творческий процесс, поиски компромиссов.

      Бывает, что споришь с режиссером, и сильно споришь, а в итоге оказывается, что его подсказки очень даже удачные. Чем ближе вы с режиссером во взглядах на кино — тем выше вероятность, что переписываний не будет вовсе. Но если переписываешь, переписываешь, топчешься на месте и ощущаешь, что никуда не движешься, — это плохой знак. Значит, после этого будет расставание.

      Самый требовательный режиссер, с которым мне доводилось работать, — Асгар Фархади, фильм «Прошлое». У него в фильмах всегда музыки очень мало — она звучит только в конце, как бы подводит резюме всему сказанному ранее. Вот там у меня было ощущение, будто под лупой исследуется каждая нота, маленьким пинцетиком, нанотехнологиями он просил сдвинуть что-то налево, что-то направо…

      Почему еще важно работать с людьми, которых уважаешь? Если бы кто-то из молодых режиссеров заставил пройти через это, было бы странно. Но если это человек, перед которым преклоняешься, и потом видишь конечный результат — нет ощущения, что это бессмысленно.

      — Насколько требовательным оказался Люк Бессон?
      — Вот как раз с ним мы работали с минимальным количеством правок. Он нас (с братом. — Авт.) взял после специального композиторского конкурса. В них участвуют известные композиторы, которые представляют свои работы, написанные специально для фильма, над которым идет работа. Режиссер слушает вслепую, не зная, где чья работа, и выбирает то, что ему больше понравилось.

      Вот так было у нас с Бессоном: он выбрал нас на основе предложенного материала. Тогда в качестве конкурсного задания он предложил пяти композиторам написать музыку к первой сцене «Малавиты», эдакую зарисовку. И когда мы начали с ним уже работать, корректировок было крайне мало.

      — В Украине сейчас очень распространены концерты, на которых исполняют саундтреки из популярных лент — «Пиратов Карибского моря», «Титаника», «Гарри Поттера». Можно ли сделать вывод, что саундтрек становится таким же массовым продуктом, как и поп?
      — Это не только в Украине: параллельно гастролирует Эннио Мориконе с оркестром, Джон Уильямс. Их музыка — просто бесподобна и вне кино. Что касается просто концертов, где исполняются разные саундтреки, они должны быть из кинохитов, именно они влекут людей. Непросто затащить человека на концерт Шонберга или Шестаковича, но гораздо проще — на «Пиратов Карибского моря».

      Таким образом, музыканты оркестров получают возможность заработать, ведь с финансированием сферы классической музыки не все гладко. А второе: есть спрос, и большому количеству людей очень прикольно сходить на концерт симфонической музыки, увидеть оркестр на сцене и при этом не чувствовать себя профаном, выбирая между Чайковским и Рахманиновым, ничего в этом не понимая. Так что я не считаю, что это плохо.

      С этим материалом также читают:

      Эротика по-украински. Марко Вовчок как секс-символ

      Василий Шукшин. «Полюбите живых и грязненьких»

      Тайны мозга — как работает интеллект и почему мы видим сны

      Понравилась статья? Что думаете? Расскажите нам