Знаменитая оперная дива, Народная артистка Украины, солистка Национальной оперы Анжелина Швачка дала порталу LifeГид большое интервью. Она рассказала о том, как сегодня изменились публика и театр, о заработках топовых вокалистов мира, застольях, коллекции вышиванок и «бабе Анжелине».
LifeГид застал любимицу украинской и зарубежной публики в консерватории. Советы ученице были очень образны: «Не неси мешок с картошкой! Легче! Легче! Ну как ты спела? Не истери! Ты же его завлекаешь, а не пугаешь! Он же так не придёт никогда!». Уроки Анжелины Швачки — бурное и яркое шоу. После занятий, чтобы немного «выдохнуть» и о многом поговорить, идем в ближайший ресторанчик.
Что читают с этим материалом сегодня?
ОБ ОТНОШЕНИИ К ТАБУ И АЛКОГОЛЮ
— Кофе, хачапури и ваш прекрасный коньяк. Два по 50, — получает инструкцию от знаменитости официант.
— О, вы сразу ответили на один из моих вопросов — употребляете ли алкоголь и о ваших предпочтениях. Так значит коньяк? — улыбаюсь я.
— Коньяк даже врачи рекомендуют как сосудорасширяющее. Но я его пью только зимой, когда холодно и хочется согреться. Вообще, предпочитаю шампанское брют. А летом, когда я не пою и есть возможность расслабиться, я очень люблю хреновуху.
Любимая моя Яремча! Мы туда ездим отдыхать с моей кумой Ириной Семененко (заслуженная артистка Украины, солистка Национальной оперы Украины. — Авт.). «Отрываемся» по полной! Деруны, шашлыки.
В общем, к спиртному отношусь положительно. Есть вокалисты, которые считают, что семечек нельзя, орешков нельзя, холод нельзя, без шапки нельзя, без носков нельзя, без шарфика нельзя, выпить нельзя. Я не из них. Я абсолютно адекватный человек. Мне можно все. Не перед спектаклем, конечно. А так — я все ем, все пью, для меня нет никаких ограничений. Кто-то верит, что у него станет лучше звучать голос, если он будет придерживаться запретов. Но я считаю, что голос зависит совершенно не от этого.
Анжелина Швачка: «Я все ем, все пью. Считаю, что голос зависит совершенно не от этого»
О ЗАЛОГЕ УСПЕХА И ПЕВЦАХ С ИНТЕЛЛЕКТОМ
— От чего сегодня зависит успешность оперного певца?
— Самое главное для певца сейчас — это хороший агент. Даже если певец и не гений, он будет иметь контракты, ездить по миру, зарабатывать деньги. Может, он не окажется в топ-десятке лучших, но успех будет. Хороший агент работой обеспечивает на три, пять лет вперед.
Но оперное пение — это не только голос. Это еще трудолюбие и интеллект. Есть люди с потрясающими вокальными данными, прекрасными голосами. Но карьеры они не сделали, не попали ни в один оперный театр. А вокалиста с высоким интеллектом слышно. Он понимает, о чем поет. И публика это чувствует.
— Чтобы быть «с интеллектом» на сцене, достаточно, по Станиславскому, прожить свой образ, или надо расширять горизонты в других областях. В искусстве, например?
— Интеллектуал не останавливается на музыке. Он интересуется всем — читает книги, смотрит спектакли, посещает картинные галереи. Я в Париже, когда выступала на «Стад де Франс», на второй день побежала в музей Д’Орсе. Настоящий вокалист с большой буквы подпитывается всем этим.
Я удивляюсь, когда наши студенты консерватории не ходят в драмтеатры. Я в свое время многое из актерского мастерства взяла для своих образов у известной харизматичной актрисы Анны Варпаховской. Взгляд, поворот головы, ухмылка, — все это важно.
Когда захотела рисовать, пошла на мастер-класс известной ведущей Светланы Леонтьевой, потрясающей художницы. Мне нравятся ее яркие, насыщенные краски, оптимистичность. Я взяла в руки кисть и впервые в жизни нарисовала картину. И поняла, что я это тоже могу!
Вокалисту надо расширять границы. Если он зациклен на своем голосе или только на опере, его карьера не взорвется.
Анжелина Швачка: «Для успеха на сцене вокалист должен ходить в музеи, театр, расширять горизонты»
Светлана Леонтьева и Анжелина Швачка со своей первой картиной
О САМЫХ ТРУДНЫХ И ЛЕГКИХ ПАРТИЯХ
— Вас называют королевой Кармен. Восхищаются партией Золушки. А какая партия была самой сложной?
— Кармен мне далась как-то сразу. Это был мой госэкзамен 22 года назад, когда я ее спела в оперной студии под руководством дирижера, режиссера и сценографа Романа Исааковича Кофмана.
Но с подготовкой я тянула до последнего. «Через неделю оркестровая репетиция», — объявил он. А у меня не то, что конь не валялся, — я клавир не открывала! Думала — да, что там петь, Господи. А когда открыла, а там весь клавир — это Кармен! Она же со сцены практически не уходит! Я отложила все дела, днем и ночью сидела и учила. Но за неделю выучила эту самую большую в своей жизни партию!
А вот Золушка не шла. Я ее давно хотела спеть. Партия очень сложная. Мы долго к ней подходили с моим замечательным концертмейстером Константином Ивановичем Фесенко. Месяц открывали клавир, я смотрела первый ансамбль, говорила: «О, Боже», и закрывали.
Это совершенно другая техника, другое звукоизвлечение, нежели партии, которые я пела. Легкая, фееричная музыка с постоянными колоратурами. Россини просто поиздевался над этой бедной Золушкой. Но, когда я ее выучила, начала получать кайф! Это одна из любимых моих партий. Как ребенок, которого с трудом носил, с трудом рожал, с трудом кормил, он болел. А партий, которые дались легко, у меня много. К ним более ровное отношение.
Анжелина Швачка: «Золушка — одна из любимых моих партий. Как ребенок, которого с трудом носил, с трудом рожал, с трудом кормил, он болел…»
Золушка считается одной из самых трудных оперных партий
ПРО ТЕАТР, КОНТРАКТ И ЗВЕЗДНУЮ БОЛЕЗНЬ
— У вас множество блестящих партий, наград, высокие звания, но в театре говорят, что у вас при этом нет звездной болезни. Можете спасти ситуацию, если нужно срочно заменить заболевшего артиста. Умеете хвалить коллег. Как удается не «звездиться»?
— Я как-то прочитала, что звезда в понятии физико-химическом — это скопление газов. Так вот этим скоплением газов я себя не считаю.
Понятие звездности очень эфемерное. Сегодня у тебя звучит голос — ты звезда, а завтра голоса нет — ты не звезда. У меня есть моя любимая работа, которую я качественно стараюсь делать из спектакля в спектакль, из года в год. Мне важно держать планку, которой я достигла. Она порой выше, порой ниже, но никогда ниже «санитарно-гигиенического» уровня я не опускаюсь. Потому, что есть статус звания — звания народной артистки Украины, лауреатства.
Спасает хорошая школа, даже когда я заболеваю. Моя педагог — народная артистка СССР Туфтина Галина Афанасьевна училась у Мшанской Ольги Феликсовны, известной оперной дивы, ученицы итальянцев. Вот эта итальянская школа близкого яркого звука меня очень часто и выручает.
А звезды — это десять оперных певцов, среди которых Анита Рачвелишвили, Анна Нетребко, Йонас Кауфман. Они раскрученные, поют в лучших театрах мира. Их все знают. А в наших реалиях звездности я не понимаю. Почему я не могу выручить певицу, которая заболела?
— А так все себя ведут?
— Нет (смеемся). Но в нашем театре это так. Мы делаем одно дело, и все очень ответственно относятся к работе. У нас дисциплина крайне важна. Никто не может позволить себе расслабиться. Уйти в запой, например. Или какие-то звездные выходки.
Мы все на контракте. Это очень дисциплинирует. Они появились три года назад. Многие были против. Раньше пенсионеры могли до 65 лет петь партию героя-любовника. Но публика сейчас другая, она приходит не только слушать, но и смотреть, видеть эстетику на сцене. Молодое красивое тело. Стройное, подтянутое.
И как бы я ни хотела вечером съесть что-то вкусненькое, всегда помню, что могу не влезть в сценический костюм. Поэтому мне подходят костюмы, в которых я пела 25 лет назад.
Анжелина Швачка: «Звезда — это скопление газов. А скоплением газов я себя не считаю»
ТЕАТР — ДРУЖБА И НЕНАВИСТЬ
— Есть ли дружба в опере? Хватает ли на нее времени?
— Когда ты столько лет с людьми выходишь на одну сцену, конечно, приятельствуешь. С человеком, которого ненавидишь, творчества быть не может. Я могу творить, только когда открыта душой.
Конечно, как в любом коллективе есть и зависть, интриги, какие-то недопонимания. Но как-то один мудрый человек, когда я обиделась, сказал мне: «Пойми, низко ведет себя человек, который ничего из себя не представляет, о котором никогда не будут говорить и тем более писать, если он не будет никого очернять, его не заметят, он никому не будет интересен. Если тебя хотят укусить, значит ты чего-то стоишь. Если плюют в спину, значит ты впереди. Роби своє!».
— А с примой Людмилой Монастырской вы тоже приятельствуете?
— Мы знакомы еще с консерватории, впервые пели в постановке Романа Исааковича Когана — я Кармен, а она — Микаэлу. При всей своей статусности, Люда — великая певица, поющая в лучших театрах мира, остается простым скромным очаровательным человеком. Мы можем говорить обо всем. Для меня это настоящий человек.
— Говорят, она сдержанная, закрытая.
— Как и каждый человек, которому много пришлось пережить, у которого график заполнен под завязку, расписана каждая минута. У нее много контрактов.
Анжелина Швачка: «Раньше пенсионеры могли до 65 лет петь партию героя-любовника. Но публика сейчас другая, она приходит не только слушать, но и смотреть»
О МОЛОДЫХ ТАЛАНТАХ И ЗАЧЕМ «СИДЕТЬ НА ЛИРИКЕ»
— Кого вы можете выделить среди молодых? Много восторгов вызывает солист Национальной оперы Украины Валентин Дытюк. Каково ваше мнение?
— Голос действительно красивый. Мы во многих спектаклях поем вместе. Он покоряет и своей искренностью, непосредственностью. Когда поет, кажется, что ему это ничего не стоит. Не видно напряжения. Колоссальной работы, которая за этим стоит. Но это большой труд. У него есть контракты, он ездит за рубеж.
Единственный совет — держаться как можно дольше лирического репертуара. Мне говорила мой педагог: «Не пой драматические партии как можно дольше. Так ты сохранишь свежесть голоса до старости».
Мне очень нравится Лилия Гревцова. Я заворожена ее тембром. Она очень умная певица. Качественно подает свой голос. Невероятно артистична.
Анжелина Швачка, Валентин Дытюк, Лилия Гревцова
Анжелина Швачка и Оксана Крамарева
О СЕКРЕТАХ МАСТЕРСТВА И ПОМОЩИ КАПУСТЫ
— Хорошо, когда по полочкам. Ведь приходится запоминать большие объемы информации. Есть секреты, как быстро выучить большую партию?
— Чтобы запоминать большие партии, тем более на неродном языке, — французском, немецком, итальянском, — я всегда стараюсь учить их, делая что-то физически. У меня зрительная память нулевая. Если я просто читаю, никогда не запомню. Мне надо проговаривать и работать руками, ногами, телом.
Мышечная память сразу подключается и тогда запоминание идет быстрее. Можно заниматься гантелями, ходить на пробежку и в такт проговаривать. Кармен учила, шинкуя капусту с мамой в определенном ритме моей партии.
— На каком уровне знание языков у оперных певцов?
— Французское, немецкое правописание мы обязаны знать, итальянский учим в консерватории все 5 лет. Но, понимая, я не говорю на нем. Боюсь сказать неправильно. Английский я знаю, ходила на курсы не единожды. В начале, когда стала ездить в Европу и дальше, — в Канаду, например, мне было очень тяжело. И контракты, которые могли бы быть, не случились именно потому, что я не говорила.
О ЛЮБИМЫХ КОМПОЗИТОРАХ И САМОМ УЖАСНОМ ИНСТРУМЕНТЕ
— У вас есть любимчик-композитор?
— У меня три любимчика. Но они не оперные композиторы. Вот такой сюрприз. Я очень люблю Малера. Для меня это композитор-душа. Когда его слышу, тело покрывается мурашками. Я пропела все, что есть у него для меццо-сопрано. Но только на концертах, эстраде, филармониях. Я спела все симфонии Малера. Спела два его цикла — о земле и об умерших детях, совершенно потрясающий во всех отношениях. И музыкально, и психологически. Мне было очень тяжело перейти грань, чтоб заставить себя без слез это петь. Потрясающий композитор. Лучше для меня нет.
Я очень люблю Шумана, точнее, Шумана-Шопена. Они как близнецы-братья. Я их обожаю. И Баха. Вот так. Ни Верди, ни Беллини, ни Доницетти, ни другие композиторы, которые написали много опер, для меня не стали любимыми.
— А как вы к Паганини относитесь?
— Скрипка — не самый мой любимый инструмент. Скажу больше — я не люблю скрипку. Я ходила в музыкальную школу, с 5 лет училась играть на фортепиано. А моя подружка постигала игру на скрипке. И когда я приходила к ней, она со словами: «Вот смотри! Я разучила песню!», — начинала извлекать какие-то душераздирающие визги. Меня плющило от этого звука. Прошло много времени, но отношение к инструменту не поменялось.
Я очень люблю виолончель. Прихожу вечером, включаю YouTube, и просто наслаждаюсь Степаном Хаусером (известный хорватский виолончелист. — Авт.). Его мимикой, невероятной музыкальностью, перемешанной с необычайной чувственностью. Для меня это эталон. Он виолончель, как женщину, держит. Я говорю своим ученицам: «Девочки, смотрите, это то, чего я от вас хочу в музыке». А самый любимый виолончелист — Ростропович.
Анжелина Швачка: «Наслаждаюсь Степаном Хаусером. Он виолончель, как женщину, держит»
О РЕКОРДАХ ПЕРЕОДЕВАНИЙ ЗА КУЛИСАМИ И МОКРЫХ ЮБКАХ
— Какие у вас личные рекорды, например, по переодеванию между сценами?
— Золушка. Полторы минуты. Когда она из своего дома сразу попадает на бал, я меняю все. Туфли, перчатки, платье, корону, прическу, украшения.
— Сколько людей помогает?
— Пять.
— Это, как в Формуле-1, когда болид на пит-стоп подъезжает и его молниеносно «переобувают».
— Да, одна обувает, другая — корсет затягивает, третья — делает прическу, четвертая — перчатки натягивает. Кстати, в спектакле, который мы пели в июле, я вышла без перчаток, мы уже не успевали. Спев три ансамбля с переходами и беготней, руки — влажные. И перчатки просто не натягиваются.
— А какие еще курьезы с переодеваниями случались?
— В «Кармен», с юбками. Это было в Осло в Королевской опере. Сцена с бассейном. Кармен поет Хабанеру, моет ноги себе, брызгает на мужчин. Я как-то неудачно поворачиваюсь и падаю в воду! И все 10 юбок, которые на мне, насквозь промокают… Вся конструкция стала весить 15 кило. А мне надо допевать и доигрывать… Как-то «догребла» я эту Хабанеру, но было непросто. Мы репетировали без воды. И, выступая, я не учла, что бассейн полон…
О КОНКУРЕНТАХ И ЛИМИТЕ НА КАРМЕН
— Есть конкуренция в театре с молодыми?
— Я же преподаватель. Для меня успехи моих студенток — большая радость, и гордость, и счастье. Я очень хочу, чтобы они пришли в театр и пели, как это было у меня, когда моя преподавать Галина Афанасьевна Туфтина привела меня за руку в театр, и сказала: «Это будет моя достойная замена».
Существует планка, после которой ты не имеешь права выходить на сцену. Я спела 195 Кармен и, может, еще спою пять. Когда мне будет за 50, я не хотела бы выходить на сцену в этой партии. Она — сексуальная девушка, которая взглядом заманивает мужчин. Я такой себя уже не чувствую. У меня есть другие партии, которые могу петь.
«Я спела 195 Кармен и, может, еще спою пять. Когда мне будет за 50, я не хотела бы выходить на сцену в этой партии»
У меня конкурентов нет. Нет такого понятия. Это коллеги по цеху, а не конкуренты. Я в чем-то своем хороша, кто-то — в чем-то своем. Мне меньше удаются партии драматического меццо-сопрано. У меня нет такого мощного наполнения в среднем регистре. Я прекрасно понимаю, что мне лирические партии удаются больше. Я никогда не подступала к партии Азучены (опера Трубадур). И Вагнера, например, очень часто отказывалась петь.
— Отказывались только из музыкальных соображений, или и из идеологических? Многие его избегают, так как он был любимым композитором Гитлера.
— Из музыкальных. Я отказалась от трех контрактов, связанных с Вагнером. Мне не по голосу. Считаю, что я не вагнеровская певица. У меня мягкий бархатный голос, а там надо пробивать им оркестр. У каждого есть свое место в театре.
ОБ ЭКСПЕРИМЕНТАХ И РАБОТЕ ВНЕ ОПЕРЫ
— Есть ли у вас мечта что-то еще спеть, или уже все было?
— Многое я спела из того, что хотела. А мечтаю, чтобы в моем репертуаре появился Моцарт. Для меня это великий композитор, которого я вообще не пела. Это композитор, который очень выравнивает голос. Он помогает любому певцу. Но сразу видны и все недостатки. У Моцарта не за чем спрятаться.
Очень люблю камерную музыку. И пела много камерных произведений. И хочу спеть мессу-джаз, мессу-танго. Потрясающая музыка аргентинского композитора. Хочется и чего-то нового, интересного, неизведанного.
25 лет я работаю в симфоническом оркестре, где пою много Баха, Мендельсона. Я очень люблю и эти произведения. Это мое, даже больше, чем опера.
ОБ АВТОРИТЕТАХ И СВОЕМ ИДЕАЛЬНОМ МУЖЧИНЕ
— Сегодня для многих нет непререкаемых авторитетов. Видите ли Вы такую тенденцию среди оперных певцов и равняетесь ли сами на кого-то?
— Я всегда старалась от каждого хорошего певца брать что-то интересное. Я слушаю много исполнителей. И даже у басов, теноров подмечаю те моменты, которые мне по душе.
Но в манере пения для меня идеал Архипова (Ирина Архипова — знаменитая советская оперная певица. — Авт.). Я брала мастер-классы у Елены Васильевны Образцовой (глыба советской оперной сцены. — Авт.). Она великая прекрасная певица и сильная женщина. Но Архипова нравится больше. Она для меня непререкаемый авторитет. Когда я пела в Осло Кармен, какой-то критик назвал меня «новой Архиповой». Мне было очень приятно.
Мой сын учится в Глиера (Киевская муниципальная академия музыки им. Глиера. — Авт.). Он бас. И пошел по моим стопам и стопам дедушки. Мы с ним очень много слушаем музыки. Наш эталон — Гмыря, (великий украинский бас Борис Гмыря. — Авт.). Очень любим слушать Курта Молля (немецкий оперный певец. — Авт.). В Моцарте он очень хорош, в Вагнере прекрасен.
И вот мы с сыном обсуждаем эти вещи. Мне очень отрадно, что он прислушивается и что природа не «отдохнула на детях». Приятно, когда есть мужчина, с которым можешь поговорить на свои любимые темы. Мы с ним думаем в одном направлении. Говорят: если хочешь идеального мужчину — роди его себе.
— А ваша дочь еще не определилась, чем будет заниматься?
— Дочке 10 лет. Она очень избалованный ребенок. Красавица. И она это понимает. Она талантливая. Очень хорошо рисует. Потрясающе читает стихи. У нее сильный голос. Но я пока не хочу ее никуда отдавать. Она ходит на английский, хорошо его знает. Я вижу ее в Карпенко-Карого (Киевский национальный университет театра, кино и телевидения имени Карпенко-Карого. — Авт.). и в будущем характерной актрисой. У нее сумасшедший темперамент.
Анжелина Швачка: «Говорят: если хочешь идеального мужчину — роди его себе»
«Дочке 10 лет. Она очень избалованный ребенок. Красавица. И она это понимает»
О СРАВНЕНИИ НАС С ЗАГРАНИЦЕЙ
— В чем отличия образования в Украине от мировой практики подготовки оперных исполнителей, музыкантов?
— Про западную систему не могу сказать, я там не училась. Я ездила к коучам. С итальянцами занималась, с французами, с немцами. Там очень много внимания уделяется стилистике. У нас это страдает.
После консерватории я ходила на прослушивания, когда приезжали какие-то западные агенты. И они говорили: вы поете все партии одинаково, а так не может быть. И я стала работать над этим. Чтобы немецкий композитор звучал не так, как итальянский. Другая артикуляция. Я этому уделяю много времени и на своих уроках.
— Вы работали с западными мэтрами. В чем разница в подходе к работе их и наших, украинских? Как относятся к приглашенным певцам за рубежом? Мы общались с балеринами, работающими в европейских театрах. Они говорили, что надо очень много работать, но с тобой носятся, у тебя есть массажисты, весь быт обеспечен — ты только танцуй. Как с оперными певцами?
— Я никакой разницы не вижу. Единственно, когда у тебя там постановки, тебе дают расписание на весь период и ты четко знаешь, что ты делаешь сегодня, завтра, через неделю, через месяц. Какие спектакли поешь. У них всё спланировано заранее. У нас обычно очень маленький срок планирования — пара дней разве что.
А на счет какого-то особого обслуживания — ничего такого. У меня был контракт, я приезжала, отрабатывала. Были случаи, когда я сама должна была себе снимать квартиру. Никто меня не возил — сама приезжала в театр. Никто особо ни с кем не церемонился. Используют как хороший товар. Отработал — заплатили, и всё.
ОБ ЭМИГРАЦИИ И ДУХЕ УКРАИНЫ
— Уехать из Украины вы никогда не хотели? Последние годы эта тенденция стала невероятно популярной.
— Я очень привязана к своей земле. Хоть мама моя из Грузии. Папа — из Харьковской области. Я получала выгодные контракты, много предложений из разных театров, но уехать я не решилась. Есть такая истина: где родился, там и пригодился. У меня очень сильные корни.
Когда я еду на два месяца за рубеж, меня начинает крутить. Хочется сварить борщ, нарезать сала с луком… Я понимаю, что мне надо отрабатывать контракт, и я не могу вырваться ни детей увидеть, ни просто ступить на нашу землю.
Конечно, люди творческие, они — люди всей земли — у них обычно нет привязки особой к месту. Даже говорят: «Моя родина там, где я поставил чемодан». Но у меня иначе. Я из Украины не уеду никуда. Это мой дух. Я его никогда ни на что не променяю.
«Когда я еду на два месяца за рубеж, меня начинает крутить. Хочется сварить борщ, нарезать сала с луком…»
О САМЫХ ИНТЕРЕСНЫХ ВЫСТУПЛЕНИЯХ И РЕВЕ СТАДИОНА
— Есть ли какие-то самые запомнившиеся места, где пришлось выступать?
— Я совершенно впечатлена была, когда пела «Аиду» на парижском стадионе «Стад де Франс». 90 тысяч зрителей. Это такое величие. Особенно, когда ты выходишь на поклон, и этот стадион весь ревет! Будто рокот океана! У меня была совершенная эйфория от этого выступления.
Со мной пели Аскар Абдразаков и Адина Аарон. Они очень дружески общались, никаких звездных болезней. После репетиции предлагали: «Ну что, по винцу?» Я удивилась: завтра же петь! На что Адина возразила: «Ой, я тебя умоляю, давай, выпей вина!»
Я пела Кармен в Большом театре. И была на 5-м месяце беременности. И заболела гриппом. Из-за очень высокой температуры два спектакля я не спела так, как хотелось бы, и как могла бы. Но через много лет я решилась посмотреть кассету. И оказалось, что пела неплохо. Несмотря на мое состояние, меня впечатлил потрясающий оркестр. Отношение потрясло. Со мной возились, лечили, делали все, чтобы спектакли состоялись.
— А были сцены, которые разочаровали?
— Я еду просто отрабатывать контракт. Бывает, что едешь спеть в какой-то маленький город, а потом влюбляешься в него навсегда. И хочешь туда вернуться.
Так было с Тарту в Эстонии, куда я возвращалась лет 6 или 7 подряд. Я ездила туда петь Аиду. У меня был долгосрочный контракт. Он постоянно продлевался. Сначала — на 5 спектаклей, потом снова и снова. Для меня это был глоток свежего воздуха. Когда приезжала на автобусе «Таллинн — Тарту» и выходила, я делала глубокий вдох: «Я дома!»
Такое ощущение у меня было лишь дважды в жизни. Может, у меня есть прибалтийские корни (смеется). Я очень люблю этот театр. Отношение людей. Как они подходят, как они с восхищением смотрят на тебя, как они благодарят после выступления. Как они плачут на спектакле! Кроме родного киевского театра, такого я больше не встречала.
ПРО СОВРЕМЕННЫЙ ТЕАТР, ПОКЛОННИКОВ И ОСОБЕННУЮ ЯПОНИЮ
— Почему так изменились современные поклонники? Раньше оперные певцы, балетные примы были окружены толпами воздыхателей. Их ждали у выхода после спектаклей, стремились взять автограф. Говорят, такое обожание еще сохранилось в Японии. И, как выяснилось, — в Тарту…
— Да, у меня был такой случай и в Японии. Я спела Кармен два раза в Токио, а потом мы куда-то далеко переезжали. Часов 7 добирались. И когда я спела там Кармен, ко мне после спектакля подошла семейная пара. Пожилые люди. Подарили в знак благодарности невероятную икебану с бонсаем, всю в сердечках. Они стояли возле нашего автобуса, ждали, пока я переоделась.
Я сняла грим, вышла к ним, они меня даже не узнали. У них были совершенно восхищенные лица: «Мы за вами проехали все города, в которых вы пели. Такого потрясающего исполнения мы не слышали. Мы решили — пока вы здесь, в Японии, мы отменим все и будем ездить и слушать вас во всех городах».
А недавно приезжал китайский мультимиллионер в Украину, пришел ко мне на Кармен, был тоже впечатлен и попросил разрешения моего сфотографироваться с ним. Я не знала кто он, и приобняла, мы сфотографировались, а потом мне сказали, что он богатейший человек мира. Он очень восторгался. Это трогательно. Это такие моменты, ради которых стоит выходить на сцену.
Японские поклонники
— Почему теперь такое отношение можно встретить очень редко?
— YouTube нас всех изменил. Зачем ходить и ждать кого-то под подъездом, у входа в театр, если можно в любой момент включить и послушать. Нашел Швачку, включил 50 Хабанер — и получаешь удовольствие.
— Но это же не живое общение.
— Вы знаете, люди ведь сейчас стали более закрытыми в проявлении чувств, эмоций. Им комфортнее так. Для меня это странно. Когда я была маленькая, мы ходили к соседям в гости, обменивались солениями. Сейчас я даже не знаю, как зовут моих соседей. Такую модель поведения на все можно перенести. Никто и не стоит под подъездом с цветами и не кричит «браво».
— А в фейсбуке пишут в личку? Хотят познакомиться?
— Да, пишут часто. Общение стало более интровертно. Люди благодарят за творчество, пишут, на что ходили, где меня слышали. Спрашивают, когда меня можно прийти послушать.
— А ухажеры не атакуют? «Срочно хочу на вас жениться!»
— Неееет. Наверное, момент статусности играет роль. Сдерживает людей. Вот недавно у меня был концерт в Музее медицины на Богдана Хмельницкого, 37. Практически напротив театра. Пригласили выступить медики, профессора, провели экскурсию. Очень рекомендую, кстати. Интереснейший музей, о котором мало знают.
Одно из моих хобби — это медицина. Я читала лекцию по композиторам-масонам. И Моцарт, и Бах, и Гайдн, и Бетховен, и Сибелиус были масонами. У меня теперь идея не просто петь концерт, а совмещать с рассказами о композиторах.
Осмотрев музей, я была под впечатлением от экспонатов. Там все озвучено совершенно потрясающим голосом Натальи Сумской. И вот после выступления ко мне подошли медики, интеллигентные люди, семейные пары. Были и поклонники, которые ходят на мои спектакли. В театре они купили билеты, послушали, похлопали и ушли. А тут — смогли подойти, поговорить, проявить эмоции. И я поняла, что поклонников очень много, но они просто стесняются подойти и пообщаться.
О ПОХОДАХ В ТЕАТР И СЛОЖНОЙ ПУБЛИКЕ
— Ходите ли вы как зритель в театр?
— Обязательно! В своем театре я очень много хожу на спектакли. Вот недавно на «Богеме» была. На обе премьеры я ходила.
— Чтобы увидеть оба состава?
— Да. Мне было очень интересно. Я Пуччини очень люблю. Это один из самых колоритных оперных композиторов. У меня иногда спрашивают: «Почему ты иногда поешь какие-то маленькие партии? Почему бы тебе не петь только свои титульные?»
Но я настолько люблю Пуччини, обожаю его «Тоску», «Манон Леско», что ввожусь в какую-то партию, чтобы присутствовать на спектакле и просто получать удовольствие от этой музыки.
Когда выступаю где-то за рубежом, стараюсь вырвать пару билетов и пойти посмотреть их постановки. Чтобы понимать разницу, ощутить публику, почувствовать акустику, уровень театра.
— Гранд Опера в Париже претендует на первые места в списке топовых для вас или вы бы поставили на первое место какой-то другой театр?
— Не знаю, я там не пела и, кстати, даже не была. Для меня прима — Венская опера. Акустика там потрясающая. Не надо напрягаться. А Гранд Опера я как-то все время проезжала мимо.
«Для меня прима — Венская опера. Акустика там потрясающая. Не надо напрягаться»
— Было, чем заняться в Париже и без оперы?
— Да, как-то так сложилось. А в Вене я слушала и Анну Нетребко, и мою любимую Гаранчу (латвийская оперная певица Элина Гаранча. — Авт.).
Мы с ней на конкурсе шли нога в ногу. Потом я выбрала себе неудачный цикл Шумана «Любовь поэта». Напутала там слова в двух местах. Ко мне подошла замечательная певица Грейс Бамбри (американская оперная дива. — Авт.), роскошная совершенно женщина, и говорит: «Ты могла бы вырвать премию. Ну, что напела?» Сидел рядом немец, он за голову хватался: «Боже, какие слова она поет?» А я так переживала, что забыла половину текста.
— А как вам Ла Скала в Милане? Пели ли там и каково ваше отношение к этому знаменитому театру?
— Не пела, но Италия — это проверка для любого музыканта. Там такая сложная публика, которая зафукивает, затюкивает, если ей что-то не нравится. За любое неправильно произнесенное итальянское слово. Я в Италии пела только на прослушиваниях, как-то не сложилось выступать.
— Может, и к лучшему, раз они так ведут себя.
— Не знаю, но все вокалисты в Италии петь боятся.
— Говорят, что вообще европейская публика менее восторженная, чем наша. Они платят большие деньги за билеты и ведут себя очень сдержанно. Это так?
— Да, они могут забукать, мало хлопают. Но так не везде. На юге Испании очень бурно встречали, публика безумствовала.
Анжелина Швачка: «Италия — это проверка для любого музыканта. Там такая сложная публика, которая зафукивает, затюкивает, если ей что-то не нравится»
О ТОМ, КАК ГНУТЬ СВОЮ ЛИНИЮ
— Когда вас хвалят, не только публика, а, например, дирижер, у вас вырастают крылья?
— Да-да, но ругать меня тоже надо. Замечания дирижеров по делу я воспринимаю со всей ответственностью. Когда мне делают замечания, это более ценно, чем похвала.
— А если вы не согласны с этими замечаниями?
— Дирижер все равно пойдет за вокалистом. Если я не согласна, я стараюсь доказать свою правоту.
У меня были пару серьезных стычек. На западе в том числе. Например, я спрашивала, зачем так быстро гнать темп. Дайте мне выдохнуть. Ни в какую! А в спектакле я делала по-моему.
— Были какие-то предложения режиссеров-постановщиков, которые вас коробили и от которых вы отказывались?
— Да. Когда я вижу, что режиссер переносит какие-то свои комплексы и секс-фантазии на сцену. Были такие, кто старался испортить образ Кармен, осовременивая оперу. Нарядить ее в жуткую одежду, предложить петь с обнаженной грудью. Оперный певец должен держать высокую марку эстетики, морали. Всех денег не заработаешь, в конце концов.
Анжелина Швачка: «Отказываюсь от контрактов, когда вижу, что режиссер переносит свои комплексы и секс-фантазии на сцену»
КАК ЗАРАБОТАТЬ МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ, О МЕЧТАХ И РЫБАЛКЕ
— Про заработки, кстати. Насколько реально талантливому оперному певцу стать долларовым миллионером?
— Вполне реально. Есть певцы, я знаю их лично, которые получают по 20−30 тысяч евро за спектакль, по 50 тысяч евро. Такому певцу можно заработать миллион за год. Но это двадцатка-тридцатка хороших певцов в мире.
Многое зависит от того, где поет человек, сколько процентов он платит агенту, насколько этот агент хорош и как он может договориться.
Та же Анна Нетребко зарабатывает более чем хорошо. Она давно уже миллионер. Но я бы не хотела такой жизни. Потому что ты себе не принадлежишь. Это уже не твоя жизнь. Огромная нагрузка на мозги, на психику. Все расписано по минутам. Ты принадлежишь своим контрактам.
Мне ближе и ездить, и зарабатывать, и здесь работать, видеть семью, растить детей. И вполне хватает на хлеб с икрой. Человеку всегда хочется больше. Но есть ли в этом счастье? Для меня счастье совсем в другом.
— А есть у вас материальные мечты? Свой особняк, например?
— Я же рыбачка. Я хочу домик и чтобы он стоял на берегу реки, куда я могу выйти утром порыбачить. Вот чтобы вышел — и сразу вода!
— А яхту, катерок свой?
— Нет, я люблю с берега. Сесть, закинуть удочку и сидеть. Для меня это что-то неимоверное. Связь воды, земли.
— В каких необычных местах рыбачили, что запомнилось?
— Моя самая первая рыбалка, на которой я и поняла, что я буду рыбачить, была в Грузии. Мы с папой пошли, когда шла на нерест ставрида. Она с моря шла косяками. Прыгала! У нас был азарт сумасшедший. Закидываешь удочку и не успеваешь вытаскивать! Меня тогда захлестнуло.
— Это вам сколько было?
— Маленькая совсем. Лет 7−8. Но я поняла, что мне это нравится. А вторая рыбалка, которая меня очень впечатлила, была в Швеции. Я взяла билет на рыболовный кораблик. Шли на треску. Кораблик останавливался, каждому выдавали удочку со всем необходимым, и мы забрасывали. Одни мужики и я. И когда я вытаскивала огромные туши по 10−15 кило с огромными ртами, как у акул, такой адреналин был!
А в основном у нас такие рыбалки, спокойные. Мы же карпятники — на карпов ходим, на карасей. Хотя и карпы бывали по 12−14 килограммов, огромнейшие.
Я люблю запекать карпа прямо на рыбалке. Вечереет, ты поймал карпика или белого амура, завернул в фольгу и тут же — в костерок. Приготовила и под водочку — милое дело! Но это только летом, когда нет работы.
На любимой рыбалке
О САМОЙ ДОРОГОЙ ВЫШИВАНКЕ И АВТОРСКОМ СТИЛЕ
— У вас есть еще одно увлечение — вышиванки.
— Коллекция большая, 37 штук. Все хранятся бережно в шелковых платочках, потому что у них или люрексовая ниточка, или бисер, который может посыпаться. Их друг с другом нельзя просто одну на другую положить. Много старинных, из разных областей Украины, где мне доводилось выступать или бывать.
— А самая любимая какая?
— Пожалуй, которую я купила в Яремче. Она полностью вышита мелким крестиком. Это можно было ослепнуть, такой мелкий крестик вышить! Этой вышиванке 90 лет. Я ее не надеваю, берегу.
— С чего началось увлечение?
— Наша примадонна, которую я очень люблю, Мария Юрьевна Стефюк (народная артистка СССР, Герой Украины. — Авт.), приходила на концерты в вышиванке. Впервые я увидела ее, когда только поступила в Консерваторию. Какая у нее была потрясающе красивая вышиванка! Вот тогда захотела и себе приобрести. Но это не было модно, непонятно было, где и за сколько их можно купить.
А вот когда я родила своего первенца, Сашу, получив декретные, я пошла на Андреевский спуск, и купила самую дорогую вышиванку! Вся обшитая бисером, она была безумно красивая! И процесс пошел. Меня понесло!
Я ходила по базарам и искала что-то необычное. Ручную работу с интересным рисунком. Аутентичные, настоящие вещи! Потом пошли рушныки. Сейчас у меня очень много веночков. 25 разнообразных.
Я вообще любитель ручной работы. Стараюсь и современные вещи тоже необычные носить. Вот сумка, с которой я сегодня, она с ручной росписью. Таких сумок у меня тоже уже много. У меня есть приятельница — потрясающий мастер Света Милеева. Моя одежда, сумки, обувь расписаны ею.
— Да, я и ботики ваши оценила!
— Да, ботики тоже авторские. У меня уже 18 пар такой обуви. Ставить некуда. Надо расширяться. Я обожаю особенные вещи. Украшения тоже. Вот на мне украшения братьев Кочут из Западной Украины. Такого вы не увидите нигде! Эксклюзив. Это мой единственный примадонский «бзик».
О ТЕАТРАЛЬНЫХ ЗАСТОЛЬЯХ
— Сохранилась ли традиция отмечать премьеры всей труппой или хотя бы костяком. Отыграли, сорвались и поехали в ресторан?
— Сейчас в меньшей степени, чем раньше. У нас были традиции, когда человек первый раз поет в спектакле, он накрывает стол. Все, кто пел в спектакле, говорят тосты. Сейчас эта традиция почти изжила себя. Даже не могу сказать, почему. Может, более здоровый образ жизни стали вести люди.
— Да, а на салатики как-то не соберешься, морковку поесть…
— Знаете, как говорят: «Вот, раньше какое поколение было! Сколько могли выпить! Литрами! А сейчас богатырей нет, все хилые пошли». И какой смысл тогда накрывать стол? Иногда банкеты случаются, конечно. Юбилейные какие-то спектакли, премьеры. Но чаще всего — отыграли и по домам. Жизнь меняется. Не может быть всё одинаково все сто лет. Я помню еще застолья, которые длились до утра.
— Но это ведь были не просто застолья. Это же школа жизни. Мэтры говорили тосты, в которых вся соль профессии.
— Конечно. Но такая разобщенность сейчас во всем. Индивидуализм. Я не могу сказать, что это плохо. Это данность. Другое время.
ОБ ОТДЫХЕ С ПЕСНЕЙ И БОРЬБЕ ЗА ЭКОЛОГИЮ
— Из чего состоит ваш обычный день, когда нет гастролей?
— Я ненавижу быт. Он ужасно меня тяготит. Уборка — это ужас. Для меня сложить вещи в шкафу — испытание. Чтобы перебрать полки, и дать что-то на благотворительность, я какое-то время готовлюсь, уговариваю себя. Домашние это знают и как-то прощают творческий раскардаш. Это мой жирный минус. Я даже стараюсь меньше быть дома (смеемся).
И в свободное время мы с дочкой и сыном всегда выбираем, куда бы нам пойти. Это могут быть любимые кафешки или Труханов остров, где у нас есть свое любимое место. Ходим туда достаточно часто. Купаемся до холодов. Кстати, там мы проводим уборку, собираем бутылки, бумажки, пластиковые стаканы, оставленные кем-то.
— Вы эко-активисты?
— Да, причем давно. Мне жалко смотреть, как наше любимое место загаживают. И дочку приучаю к зеленому братству. Мы берем дома пакеты и очищаем нашу любимую территорию.
— Я смотрю, у вас к воде какая-то любовь, тяга.
— Да, я водный знак. Я ракиня. Релаксирую всегда рядом с водой или в воде. Недавно была в Хургаде, где особо нет рифов, но мне посоветовали проплыть подальше.
— Вы дайвингом занимаетесь?
— Нет, я плаваю с маской. На три часа тогда уплыла. А рядом — никого. Думаю: «Странные люди! Тут же так красиво! Почти как в Шарме — и рыбки, и рифы». Когда вернулась на берег, египтяне с аквалангами узнали, где я столько времени пропадала, и говорят: «Так там же рифовые акулы! Их вчера видели!» Меня холодный пот прошиб.
— Хорошо, что акулы решили в этот день не обедать.
— Мне сказали, что они бы не съели, но могли напасть. А на следующий день я снова поплыла.
Анжелина Швачка: «Я ненавижу быт. Он ужасно меня тяготит. Уборка — это ужас. Для меня сложить вещи в шкафу — испытание»
— А как вы, все же, расслабляетесь?
— У меня есть подружки, с которыми мы много лет вместе. Можем посидеть, поговорить под хороший напиток. Песни украинские поем.
— То есть от пения вы отдыхаете пением?
— Да, даже родственники говорят: «Вы все время поете?» А для меня это релакс. Ведь на сцене мы поем другое. А тут есть возможность свое родное спеть. «Трио Мареничив» мы очень любим. С моей коллегой Ириной Семененко садимся в машину, едем куда-то в дальние или ближние странствия. В Закарпатье, Прикарпатье. Включаем «Трио Мареничив», сидим, подпеваем в два голоса. А сейчас у меня и сын присоединяется. С его басом шикарно получается.
— Может вы еще и в караоке ходите?
— Да. Получила Гран-при в Египте, и так пела, что меня остановить нельзя было!
О КУЛИНАРНЫХ СЕКРЕТАХ
— Какое любимое блюдо должно быть всегда дома? Ну, если не всегда, то хотя бы в праздники?
— У меня мама же из Грузии. И я очень люблю делать все блюда из мяса с приправами. Но мои домашние как-то не очень их любят. Поэтому я готовлю борщ. Это всегда шедевр. Он у меня потрясающий! И зеленый, и с белыми грибами, и с фасолью, и на бульонах.
Борщ — это целый ритуал, священнодействие. Приготовление занимает часа два. В кухню никто не должен ходить. Дочка моя, которая не ест никаких супов, мои борщи всегда ест с удовольствием.
«Для особого вкуса, за три секунды до выключения, я кладу туда половинку зеленого яблока. А в зажарку в конце даю ложку сахара и выдавливаю поллимона. За уши едока не оторвать — гарантирую! Но очень обидно, когда кастрюля борща съедается за два дня» (смеемся).
— А когда день серьезного спектакля, как вы его проводите?
— Сплю. Стараюсь проснуться, как можно позже. В 12. Нужно накапливать. Потом обязательно делаю кофе по-восточному в турочке. Легкий завтрак. Стараюсь не заниматься ничем глобальным. Никаких стирок не затеваю, чтобы не дышать химией. Никаких уборок, чтобы не дышать пылью.
Можно выйти пройтись. Я живу рядом с парком КПИ, выхожу белочек покормить. Чем-то хорошим подзарядиться. И после хорошо кушаю. Мясо обязательно. И часов в пять иду в театр.
Партии, как правило, я в этот день не повторяю. Обычно подготовка делается за неделю, за две. Мозги должны отдохнуть.
— Когда сложная партия, вы худеете на сцене?
— Да. Иногда бывало — на два с половиной килограмма. Когда подряд поешь через каждые два дня, тоже может уйти до трех кило. Но если потом неделя перерыва, все возвращается. Картошечка жареная на ночь — мое любимое блюдо. Но очень редко себе позволяю.
О ДОМАШНИХ ТРАДИЦИЯХ И ДНЕ РОЖДЕНИЯ В ПУТИ
— Есть ли какие-то домашние традиции, которые не меняются?
— Нет, потому что я не могу привязываться ко времени, планировать что-то. Ни праздники, ни отдых. Вот сейчас под Новый год выступаем в Японии. Возвращаюсь 31 декабря еле живая после суточного переезда. Так что никаких оливье, шуб и тортов я не готовлю. Единственная традиция — свой день рождения я стараюсь всегда встречать в дороге.
— Не важно куда, лишь бы выбраться?
— Да хоть в Жмеринку. Лишь бы поезд, самолет, машина, корабль — все, что угодно. Главное — не дома стругать салатики.
— И потом не надо мыть посуду.
— Посуду, кстати, мыть люблю. Я думаю о чем-то своем.
О «БАБЕ АНЖЕЛИНЕ» И ЛЮБИМОМ ИМЕНИ
— Почему родители выбрали имя Анжелина?
— Папа же, как все тогда, был коммунистом. А в те времена в США была такая общественная деятельница, боровшаяся за права темнокожего населения, Анжела Дэвис. И ему нравилось имя Анжела. А мама засматривались фильмом «Анжелика маркиза ангелов». И они сошлись на компромиссе.
Анжелина звучала для них серьезнее, помпезнее. И мама подумала, что «баба Анжелика» будет некрасиво. А вот «бабу Анжелину» можно сократить до «бабушки Лины». Я еще не родилась, а она уже решила, что я буду бабушкой. Но не думали они, что будет Анжелина Джоли. И у меня все будут спрашивать: «Это вас в честь Джоли назвали?»
Родители только сомневались в сочетании — Анжелина Швачка. Вроде как не связывается. Но мама решила: «Она замуж выйдет, поменяет фамилию. И будет какая-то красивая — Красовская, например».
— Вы не взяли фамилию мужа.
— К тому времени были уже и лауреатства, и дипломы, заработанные на этой фамилии. Ну и потом, Наталья Иванова или Елена Сидорова — таких сочетаний имени и фамилии много, а вот мое сочетание Анжелина Швачка — одно на земле!
— А вам самой нравится имя Анжелина?
— Я хотела быть Анной. Поэтому и дочку так назвала. Может, потому что у меня кумир — певица Анна Герман. Меня все зовут Анжела. Но Анжелина мне нравится больше. Я уже как-то сроднилась с этим именем.
О ЦЕРКОВНОМ ХОРЕ, ДУХОВНЫХ НАСТАВНИКАХ И ПРОРОЧЕСТВЕ
— Церковь — это ваша история?
— Да. Я и в храмах пела лет с 15-ти. Мне очень нравится. Я хормейстер по первому образованию. И хоровое пение люблю в любом проявлении. Когда на клиросе стоишь и чувствуешь эти голоса под куполом — потрясающе. Каноны очень нравятся.
Крещена я была еще в Грузии. Не знаю, было ли мне 40 дней или нет. Во время крещения я очень сильно плакала, орала как резаная. И священник сказал: «О, певицей будет!»
— Напророчил!
— Теперь и сын ходит в церковь петь.
— А где?
— В Михайловском монастыре. А еще — есть одна каплычка, он поет там и на Рождество, и на Пасху.
— А в храм ходите каждое воскресенье?
— Нет, что вы. У меня же нет выходных. Или спектакли, или концерты, или преподавание.
— Есть у вас духовный наставник?
— Мой духовный наставник, отец Михаил, уехал в Грузию недавно. Есть отец Андрей. Мы с ним и его женой поддерживаем хорошие отношения.
Все цветы, которые я получаю от поклонников, отдаю в храм. Они там дольше стоят, да и людям приятно видеть такое количество красивых цветов. Мне как-то сказали после концерта: «Если завезешь это все на Бессарабку, отобьешь платья свои концертные!» Но я предпочитаю отдавать в храм.
О ПРЕПОДАВАНИИ И «ЦИРКОВЫХ НОМЕРАХ» НА УРОКАХ
— Что больше по душе — выступать или учить?
— На данном этапе, выступать. Хотя, важно, с чем выступать и кого учить. Я огромное удовольствие получаю от работы с несколькими своими ученицами. Происходит обмен энергией. Когда ты все знания, эмоции отдаешь, а они к тебе возвращаются, потому что ученик осознал и сделал.
Я же когда преподаю, я не только про музыку рассказываю, я и про образ, и про то, что хотел сказал композитор, и про артистизм. Такие цирковые номера устраиваю! Просто мини-опера! Так что, когда ученик понимает тебя и у него получается, это такой кайф!
— Но бывает же, что ученик тупой. Вы говорите ему об этом?
— Нет, ну зачем. Наше дело военное. Я учу всех одинаково — кто-то берет, кто-то нет.
— А бывало, что вы говорили: «Все, я больше с тобой не работаю»?
— Нет. За 5 лет преподавания у меня не было таких тяжелых случаев. Бывали недоразумения, от меня уходили. Я педагог авторитарный. Кому-то это не нравится.
О ТОМ, ЧТО ДАЕТ СИЛЫ
— Когда так выкладываешься, надо чем-то наполнять себя. Что наполняет?
— Музыка. Только такая, которую сам не можешь исполнить. Если я чувствую, что устала, ставлю симфонические вещи.
— А любимые фильмы?
— Я страшно люблю ужастики! Мои домашние кричат: «Мама, иди — тут твое показывают!» Какие-то «Чужие» или еще что-то такое. Я понимаю, что там будет и чем закончится, но не могу удержаться. Я, может быть, так отдаю какой-то свой адреналин. Сбрасываю на этих фильмах.
С сыном мы сейчас часто ходим в кино. Фильм, который меня очень наполнил и впечатлил — «Богемская рапсодия» о Фредди Меркьюри. Я вышла в таком состоянии — мне не хотелось даже говорить.
В последнее время я подсела на сериал «Папик». Люблю исполнителя главного героя — Стаса Боклана. Это просто глыба! Он каждую эмоцию отыгрывает. Нет сегодня кино, для которого он рожден. За неимением — смотрю этот сериал. С дочкой мы можем смотреть какие-то мелодрамы про собачек, про животных.
— Любите собак?
— Очень. Мечтаю завести басенджи. Это такая особая гипоаллергенная порода. Может быть, когда у меня будет дом над рекой…
Не пропустите также
- Бренд имени себя — как создать правильно
- Балерина Екатерина Ханюкова: «Балет — это сеанс у психолога»
- «Мама» пуантов и балетной пачки — любимая Айвазовского и Трубецкого
