Известный украинский композитор Мирослав Скорик несколько лет назад рассказал нам о том, почему сложно писать музыку к кинофильмам, цензуре в советское время, «буржуазном» Шопене и о том, что делает его по-настоящему счастливым. В память об ушедшем маэстро мы снова публикуем этот увлекательный разговор.

Что читают с этим материалом сегодня?

Мирослав Скорик, интервью, Мария Рубан, ЛайфГид

— Мирослав Михайлович, прочитала в одном источнике, что Параджанову пришлось вас буквально уговаривать, чтобы вы согласились работать над его фильмом «Тени забытых предков». Почему так?

Мирослав Скорик: — Он был человеком экстравагантным и неожиданным, и поэтому при встрече он меня напугал. Мы впервые увиделись, а он сразу ко мне на «ты», и так решительно (улыбается). Поскольку я к такому не привык, это меня, конечно же, смутило.

Когда он занялся поиском композитора к своему кинофильму о Карпатах, он решил, что это должен делать тот, кто знает местность. Поэтому он приехал на Запад Украины, а я как раз тогда жил во Львове. Параджанов пришел на областное радио и попросил поставить ему работы местных композиторов. Отслушав всех, он выбрал меня и захотел встретиться лично.

И вот мы с ним только поздоровались, а он мне сразу же и говорит: «Я буду снимать гениальный фильм. А ты должен написать гениальную музыку!». А у него еще ни одного кадра не было. «Ты понимаешь, ты должен мне поверить», — убеждал он. Но меня это все испугало, и потом через пару недель я дал ему телеграмму, что не могу работать над его фильмом.

параджанов, культура, интервью

Параджанов умел обратить на себя внимание

— И как ему удалось вас убедить?

— Позже он снова приехал, и при встрече уже все было по-другому. И с тех пор мы с ними стали очень хорошими друзьями.

Мирослав Скорик:

«Мы с Параджановым только поздоровались, а он мне сразу же и говорит: „Я буду снимать гениальный фильм. А ты должен написать гениальную музыку!“. А у него еще ни одного кадра не было»

— Какие ощущения у вас были, когда вы увидели готовый результат?

— Я долго работал над этим материалом. Я ездил на экспедиции в Карпаты, знакомился с их жизнью, звуками, подбирал народные записи. И мне было очень интересно, каким получится общий результат.

Тіні забутих предків, Параджанов, фильм. кадр

«Тіні забутих предків». История о гуцульских Ромео и Джульетте

Работа состояла из двух частей: сначала я писал музыку, под которую параллельно снимали, а потом я писал музыку, которая не сильно зависела от происходящего в кадре. По мере того, как шел процесс, мне давали просматривать материал, и, признаться честно, мне не очень-то нравилось увиденное. А потом, все как по накатанной: кадры стали дополнять друг друга. И это было уже очень хорошо: все сошлось — и изображение, и музыка.

— Совершенно противоположный «Тіням…» опыт — написать музыку к мультфильму «Как казаки кулиш варили». Как вам работалось с Дахно? Насколько он был придирчив к результату?

— Он был очень точным. У меня была посекундная раскладка и описание того, что и когда должно происходить. Я ничего не знал, но должен был с точностью уловить замысел, чтобы ритм музыки и повествования были одинаковыми. Лишь когда я уже доработал материал, приступила команда художников. Это было очень интересно!

Мирослав Скорик — о работе над мультфильмом «Как казаки кулиш варили»:

«Я ничего не знал, но должен был с точностью уловить замысел»

youtu.be/0-mkkBX2as4

— Работу над каким фильмом вы бы назвали самой изматывающей? Что для вас самое сложное в написании музыки к кино?

— Сложно сказать… Понимаете, такая работа — это постоянные поиски общих решений, неких компромиссов. Ведь ты должен написать такую музыку, которой будешь не только доволен ты, как автор, но и режиссер. Ты от него зависишь, а значит должен подстроиться под его вкусы. А далеко не все режиссеры понимают что-то в музыке. Параджанов, кстати, понимал. Но с многими мне приходилось очень много общаться, чтобы убедить их почему именно такой фрагмент, а не другой, будет более удачным.

— Сейчас, на мой взгляд, в украинском кино отмечается тенденция, когда музыка в фильме перестала быть полноценным способом выразительности. Как считаете, почему так происходит?

— Сейчас время такое: стараются экономить на всем, чем можно. Так происходит и с музыкой. Директоры картин стараются использовать классику, старые записи, — ведь это же в разы дешевле.

Раньше были чудесные возможности в этом плане. Ведь музыка для кино — это не только работа композитора и его персональный гонорар. Это еще и целый оркестр, который нанимали для записи, и время в студии.

Мирослав Скорик:

«Сейчас время такое: стараются экономить на всем, чем можно. Так происходит и с музыкой»

— Нередко, кстати, из «старых записей» в фильмах используют вашу музыку, например, «Мелодию ля-минор». С вами это как-то согласовывают, выплачивают какие-то гонорары?

— По-разному бывает. Но вообще с авторскими правами у нас очень плохо — их не уважают и не соблюдают, будто это в порядке вещей. Некоторые просто берут твою музыку, накладывают на свои фильмы. А ты вообще ничего не знаешь, не говоря уже о каких-то деньгах. Некоторые композиторы тут же судятся, но у меня просто сил не хватит на всех. Некоторые же заключают со мной договора и платят за использование моей музыки. Но опять-таки и тут бывает не по-честному: сначала говорят, что будет четыре серии, рассчитываются за них, а потом снимают шесть или восемь серий.

— К слову, о «Мелодии». Помимо того, что это музыка к кинофильму «Высокий перевал», у этой композиции есть своя история? Это была, возможно, и ваша любовь или грусть, или какое-то воспоминание?

— Прежде всего, это мой композиторский труд. Режиссер мне четко объяснил, что ему было нужно, и я сразу же понял задачу. А потом — довольно долго работал над ней. Сначала она вышла в фильме, а позже я ее доработал как отдельную пьесу. Интересно, что она не сразу стала популярной: после ее выхода прошло лет десять, наверное, и аж потом только о ней все заговорили. А почему — я не знаю.

— Ее еще часто можно услышать в исполнении уличных скрипачей — в переходах, например.

— Да, это очень приятно, когда слышишь, что твое произведение живет и нравится людям. Верди сказал, что почувствовал себя знаменитым, когда услышал, что уличный музыкант исполняет его музыку. Конечно, это приятно. Но почему именно «Мелодия» так выстрелила и настолько распространилась, — для меня тайна.

— Формулу хита не вычислили?

— Нет, для меня это все загадка. Я никогда не представляю миру какую-то композицию, которая меня не устраивает. Я всегда уверен на все 100%, потому что я тщательно работаю над каждой деталью.

Я не считаю, что какая-то моя работа сильнее или слабее других. Но у истории — свои расклады, и жизнь сама выбирает, что ей больше нравится. Арам Хачатурян, например, буквально левой ногой писал «Танец с саблями», и потом сильно удивлялся, когда к нему было столько внимания.

Мирослав Скорик:

«Некоторые берут мою музыку в фильмы, а я ни о чем не знаю»

— Вы начали композиторскую деятельность в советское время. Вы сталкивались с цензурой?

— Музыка — такая вещь, в которой очень трудно найти что-то «неладное». Нужно быть хорошо подкованным, иметь специальное образование. Но такие попытки были. Например, было постановление 1948 года, в котором клеймилось западная музыка, всякие диссонансы. Не воспринимались такие композиторы как Шостакович, Прокофьев, Хачатурян.

К счастью, когда я начал заниматься музыкой, все стало легче. Особенно легче было тем, кто писал музыку партийную — были такие спецзаказы, за которые хорошо платили.

— У вас партия заказывала композиции?

— Да, конечно. Говорили: «Напишите комсомольскую песню». Я написал, правда, неудачную (улыбается). Я сам даже это почувствовал. А вообще это все не было обязательным: писать подобные композиции не заставляли, но в целом за этим, конечно, следили.

Мирослав Скорик:

«Сейчас композиторы конкурируют не друг с другом, а с классикой»

— Именно в советское время вашей семье пришлось сложно. Еще в детстве вам пришлось пережить с родителями ссылку. Вам объяснили почему?

— Мы так и не узнали причину, да и кто бы ее назвал. Время было такое, что никто ничего не понимал — к местному коммунисту могли относиться хуже, чем к националисту… Все всего боялись, но при этом не знали чего точно бояться.

Возможно, это произошло из-за дома, в котором мы жили. Моя бабушка построила красивый особняк, в котором мы жили большой семьей — он много кого привлекал. Сначала отправили в ссылку нас с родителями, а через полгода сестру с мужем, которые тоже там жили.


Не пропустите


— На ваших творческих вечерах и концертах звучит разная музыка — как академическая, так и джаз. Какое направление вам сейчас ближе?

— Четко сказать не могу, потому что все в движении, все меняется. Ведь повороты в истории музыки разные случались.

Например, было время в Советском союзе — межвоенное, когда такие композиторы, как Шопен, Чайковский считались отжившими, буржуазными. Были серьезные попытки привить народу любовь к пролетарской музыке. Для этого функционировали целые организации.

Но время шло, и все менялось: пришел авангард. Это направление было очень популярным, но сейчас его, пожалуй, никто и не вспомнит. Дальше слушателей начала завоевывать попса и примитивная музыка, время которой, к счастью, проходит. В результате вдруг начал возрождаться интерес к классике.

— Как считаете, почему?

— Мне кажется, люди просто пресытились этой ерундой, которая звучит из приемников, и им наконец-то захотелось чего-то более глубокого.

У этого процесса есть и другая сторона. Одно дело, если классика конкурирует с попсой — тут у нее очевидное преимущество. Но ведь одновременно тут нет места серьезным современным композиторам. Им приходится конкурировать не только с попсой, но и с классикой — имеется в виду не друг с другом, а с Чайковским, Бахом, Шопеном. В материале находят отголоски великих, и от этого правда очень тяжело уйти.

Мирослав Скорик:

«Я часто слышу свою „Мелодию“. Но почему именно она так выстрелила, — я до сих пор не знаю»

— В 2017-м году на фестивале «Альфа Джаз» я впервые увидела выступление оркестра INSO-Львов: коллектив вышел на сцену вместе с израильской джазовой звездой Авишаем Коэном. Пожалуй, это самый характерный оркестр, который я видела. Очень живой, энергичный, явно отличающийся от большинства. Какую философию вы в него закладывали как художественный руководитель?

— Мне кажется, дело в том, что изначально INSO-Львов запланировали как молодежный коллектив. И так и случилось — все музыканты молодые, и к тому же очень хорошие исполнители, коллектив ничем не уступает другим.

Приятно, что вы отметили это выступление. На мой взгляд, его успех в том, что на сцене фестиваля они были чем-то новым. Везде звучал джаз, его было много, а тут появился большой оркестр и сбил эту оскомину, которая могла образоваться от такого изобилия одного жанра.

— Вы бы себя назвали скорее строгим или мягким руководителем?

— Все зависит от обстоятельств (улыбается). На самом деле, руководить — это, в первую очередь, значит следить за всеми и знать у кого что получается, а что не получается. Но на это сейчас у меня очень мало времени.

Мирослав Скорик, интервью, ЛайфГид

— Бывало ли в вашей преподавательской карьере, когда вы понимали, что ваш ученик на самом деле недостаточно талантлив к музыке? Говорили вы ему, чтобы он искал себя в другой сфере?

— У меня было очень много учеников, и я старался привить им серьезное отношение к тому, чем они занимаются. Я не давил никогда со стилями, но с техникой был предельно внимательным. А уж дальше судьбы складывались по-разному. Кому-то помогал талант, у кого-то что-то не получалось. Все же я не могу ни за кем следить и потом им советовать, как быть. Но мне очень приятно, что из консерватории у меня вышло много талантливых композиторов — около двадцати.

— Что для вас современная украинская музыка? Как бы вы могли ее описать?

— Я считаю, что серьезная музыка в Украине на высоком уровне. Но ей очень трудно пробиться — особенно за границу. Когда же все-таки работы наших композиторов прорываются за рубеж, им, как правило, дают очень высокие оценки. Но распространение — это трудная задача, которая требует труда, денег и специальных людей, которые этим занимаются. Таких специалистов у нас просто нет, и композитор сам должен продвигать то, чем занимается.

Мирослав Скорик:

«Распространение — это трудная задача, которая требует труда, денег и специальных людей, которые этим занимаются. Таких специалистов у нас просто нет»

— У вас был период, когда вы работали за границей. Что вам дал этот опыт?

— Начались 90-е годы, у нас в стране все стало тяжело. Меня приглашали выступать в разные страны, и я соглашался. Что заметил, и что подтвердят многие — это большой труд пробиться там, где и так есть свои кадры. Особенно сложно найти себе педагогическую работу. А ведь одних концертов недостаточно, они не дают каких-то больших привилегий.

Я знаю многих музыкантов, которые именно по этой причине там не могли нормально обустроиться, и поэтому возвращались. Поскольку я был в возрасте, когда туда ехал, я не ставил себе каких-то сверхзадач. У меня было достаточно концертов, но я не терял контакта с Украиной, приезжал выступать и официально числился тут на работе.

Мирослав Скорик

— Если бы сейчас к вам обратилась украинская поп-звезда, например, Ирина Билык, которая попросила бы у вас написать ей хит — вас заинтересовало бы это?

— Я, пожалуй, отошел уже от шоу-бизнеса. У меня было время, когда я писал музыку для эстрадных песен, но это все в прошлом, потому что мне ближе серьезная работа.

Конечно, я мог бы написать песню и сейчас, но для этого надо все бросить, и погрузиться в этот отдельный мир, в котором полно своих правил. Да и к тому же нужен хороший текст.

Когда я писал эстрадные песни во Львове, я работал с серьезными авторами — Николай Петренко, Богдан Стельмах. Каждый текст меня вдохновлял.

Ко мне обращались звезды, например, Руслана и Оксана Билозир. Но я им говорил, чтобы дали для начала тексты. Просто так писать музыку в никуда, чтобы потом какие-то слова на них накладывали я не хочу.

— Что делает вас счастливым?

— Сложно ответить на этот вопрос. Что мне приятно, так это видеть, что я не зря работаю. Когда на концертах звучит моя музыка, и аудитория заинтересована. Более того, есть какой-то отклик — есть какая-то реакция, меняются эмоции. Это правда очень важно.

Что почитать на LifeГид

Понравилась статья? Что думаете? Расскажите нам