Роман Михайлов — один из самых востребованных молодых украинских художников. Его работы выставлялись в Париже и Лондоне. Накануне своей новой выставки в галерее «Лавра» в интервью газете «Сегодня» и LifeGid он рассказал, как встряхнул Верховную Раду, зачем порезал целый вагон, и о своей одержимости.
«В моем новом проекте есть сарказм, карикатурность, смех от безысходности». Фото Е. Поспелов
— Тут у каждого своя история (смеется). Я знаю ребят, которые в один прекрасный день вдруг решили: «Все, хочу пойти в художники!». Моя история в этом смысле не столь внезапная — у меня папа художник. Он меня с самого детства на это дело «подсаживал». Мне так нравилось рисовать, что я взял и решил заняться этим всерьез. Я так загорелся этой идеей, что в восьмом классе без экзаменов умудрился поступить в художественное училище. Единственное, мне пришлось ждать год — начать обучение можно было только после девятого.
— Признаться никогда не понимал, как можно научить человека стать художником. Мне кажется, это в тебе или есть, или нет… Банальный талант, искра.
— В том-то и дело, что научить кого-то быть художником невозможно. Как в училище, так и потом в академии искусств, меня учили ремеслу: как рисовать руку, как натюрморт. Это особенность постсоветского художественного образования, которое стремится сделать из тебя ремесленника, а не художника. В академии меня все не покидало ощущение, что меня ведут к чему-то главному. Однако в какой-то момент я понял, что постижение этого «главного» зависит только от меня. Ремесленник может скопировать фигуру, художник — это образ мышления.
— Как вы поняли, что ваше направление - это именно современное искусство?
— В 2008-м я приехал в Киев, и попал на выставку Виктора Сидоренко и Александра Гнилицкого в Пинчук Арт Центр. В тот момент все изменилось. Я начал переосмысливать себя и искусство, которое я создаю, делал выводы, со временем начал лучше понимать себя. По сути, с этого и начался мой путь в современном искусстве. Я нашел то, что искал. То, чем хочу заниматься всю жизнь.
«Отец-художник говорил мне: «Сын, выучись на фармацевта — люди всегда болеют…». Фото facebook.com/Роман Михайлов
— Без конфликтов не обошлось. Он, кстати, вообще не хотел, чтобы я шел по его стопам. Говорил мне: «Сын, выучись на фармацевта. Люди всегда болеют — без куска хлеба не останешься» (смеется). А на счет конфликтов — ох… Поначалу он вообще не понимал что я делаю. Не принимал это. Но вода камень точит — постепенно сформировалась моя позиция в искусстве, понимание того, чем я хочу заниматься, мой взгляд на вещи. Мы смогли дискутировать, спорить. Постепенно мы доросли до возможности вести диалог.
— Сегодня вы участник многих престижных выставок. Ваши работы выставлялись не только в Украине, но и в Европе. А приходилось ли когда-нибудь торговать работами на улице?
— Конечно! Студентом я два раза в год приезжал с однокурсниками на Андреевский спуск. С кучей моих холстов. И устраивал грандиозные продажи-распродажи (смеется). И, знаете, неплохо так покупали. Самое удивительное, что среди них появились люди, которые сегодня покупают то, что я делаю. Мы вместе развивались и росли, расширяли наше представление искусства. Я имею в виду, что человек, который начинает покупать красивые пейзажи у студента, через 10 лет также может покупать его маргинальную графику мелом на рубероиде или лист сожженной бумаги. Не на улице конечно. А первые свои деньги в искусстве я заработал в 14 лет: на городской ярмарке продал какую-то свою картину. Выручил целых 50 гривен!
За первую картину художник получил 50 гривен, а сейчас открывает свои персональные выставки. Фото facebook.com/Роман Михайлов
Что почитать на LifeGid? Не пропустите Опера Киева началась с романтической Могилы
— Всегда было интересно, как реагируют профессиональные художники на знаменитую шутку из фильма «О чем говорят мужчины»: «Я был в Нью-Йорке в музее Гуггенхайма». Помните такую — о том, как герой не мог понять, где объект искусства, а где обычный туалет?
— Конечно! Было дико смешно. Но шутки-шутками. А у меня была почти такая же история. Не так давно я выставлял во Львове мои коллажи. Некоторые заканчивал на месте. Уборщики попытались их выкинуть! Посчитали, что это мусор (хохочет).
«Пришла уборщица, говорит: „Шо викидать?“ Я напрягся». Фото facebook.com/Роман Михайлов
— Я там в галерее всю ночь возился, монтировал себе все спокойно. И вот — утро. В семь часов на работу пришли уборщицы и начали выгребать всяко-разное — упаковку, бумагу. Спрашиваю: «Что вы делаете?». «Нам сказали убрать мусор». Ну и ладно. Через минуту смотрю — они уже бодро так тащят куда-то коробку с моими коллажами. Едва успел их остановить. При этом парочку работ они все-таки умудрились выкинуть! Впрочем, я еще легко отделался — у другого моего знакомого, уборщицы так вообще большую часть инсталляции на макулатуру пустили. Это распространенная история.
Что почитать на LifeGid? Не пропустите Кандинский — все женщины художника и роковое сено Моне
— Вы помните свою самую первую работу?
— Да чего я только не делал. С самого детства. Рисовал… Если говорить о серьезной работе — проект «Тени» 2014 года — в каком-то смысле моя первая работа. Это инсталляция из обгоревших скульптур, напоминающих по форме корабли. Аллюзия на потерянный черноморский флот и аннексию Крыма. Проект был презентован в Мистецьком Арсенале. Это было как выстрел. Что интересно, — мне казалось, что я и до этого делал все хорошо. Но когда я создал и выставил «Тени», четко понял, что все предыдущее — было ради них. Понимаю, что слишком пафосно звучит, но да и черт с ним — просто так действительно было.
Тени кораблей в память о незаконной аннексии Крыма
— Это не была выставка в чистой форме и это принципиально важно. Это была однодневная акция прямо в кулуарах Верховной Рады. То есть не в специальном выставочном пространстве, а прямо перед входом в зал голосования. В тот день на голосование выносился проект"О временно оккупированных территориях". К тому же, была годовщина аннексии Крыма. Об этом нужно было напомнить. Куратором был Леонид Марущак из Кризис Медиа Центра. И вот представьте — заходят наши народные «обранци» в ВР, а над ними нависают обгоревшие украинские корабли.
— Вы и правда, думали этим что-то в них затронуть? Что-то поменять?
— Мы хотели встряхнуть их как следует, создать дискомфортную ситуацию, заставить относиться к этой теме серьезно… Искусство не меняет ситуацию, но оно способно изменить наше отношение и наше видение.
— Помимо ВР - вы так же выставлялись, только уже не «в стенах», а «на стенах» — парижской церкви Сент-Мери…
— Это был очень интересный опыт! Весна 2015-го года, проект «Декомпрессия». Куратором была Дарья Кольцова. На фасаде средневековой церкви Сент-Мери в самом центре Парижа висели огромные листы прожженной бумаги. С одной стороны — мусор, макулатура, по которой прогулялся огонь… А с другой — смотрелось невероятно сильно! Обгорелые листы висели на фасаде месяц, их трепал ветер, постепенно отрывая маленькие кусочки. Парижане поднимали эти кусочки с земли, рассматривали, многие даже уносили с собой… Когда прохожие узнавали, что работу сделал украинский художник, они сразу же понимали, что на самом деле стоит за этими обугленными листами! Внутри была большая выставка, на которую пришли посмотреть десятки тысяч людей.— По вашему опыту, - наш зритель сильно отличается от зрителя европейского?
— Есть одно очень важное различие. Наш — постсоветский зритель изначально настроен на негатив. Он приходит на выставку уже настроенный на агрессивную критику. Ходит по залам и там его все жутко раздражает. Зритель европейский приходит на биеннале, чтобы получить удовольствие. Чтобы посмотреть на какую-то инсталляцию и включить мозг — попытаться расшифровать посыл художника. Попытаться понять его. Сделать для себя какие-то определенные выводы. У нашего зрителя выводы часто готовы еще до посещения выставки (смеется).
«Наш посетитель выставки приходит выплеснуть негатив, а европейский — получить удовольствие». Фото facebook.com/Роман Михайлов
Что почитать на LifeGid? Не пропустите Художник Иван Марчук — официальный гений Украины и его добрые картины
— Хорошо. Посыл, авторская идея. Но бывает же, что «король просто голый»? Что груда кирпича на полу - это просто груда кирпича, а не искусство.
— Конечно, бывает! Но в мире искусства — я имею в виду, когда делом занимаются серьезно, не бывает ничего случайного. Такие вот «груды» всегда отсекает толковый куратор. Он просто не допустит низкопробных проектов. Это, если хотите, вопрос репутации и престижа. Точно так же кураторы обычно убирают римейки, повторы, плагиат. И то, что мы по итогу видим в залах — отобранные сильные вещи. Там нет фэйка.
— Бытует шутка, что те, кто работает в жанре современного искусства, не способны нарисовать элементарную классическую лошадь. Вот вы можете?
— Со всем реализмом, мышцами и прочими анатомическими подробностями? Нет, не могу (смеется). Да и зачем мне ее рисовать? Вот портрет нарисовать могу, а лошадь, — увы, нет. Портрет все-таки проще. А если серьезно, то я не считаю, что современный художник должен уметь рисовать в реалистичной манере. Почему? Да потому что это абсолютно разные вещи. Вот как врачи. Должен ли, скажем, дантист, уметь удалять аппендикс? Не думаю.
— С какими материалами вы любите работать?
— С бумагой. Мне нравится, что у нее есть своя история. Что она хрупкая — в ней нет долговечности. Я сжигаю ее, заливаю тушью, окунаю в воду, рисую на ней…
— Вот вы говорите, — хрупкая. А как же извечное желание человека сделать какой-то «плевок в вечность» — оставить после себя след? Ваши бумажные работы, они ведь недолговечные…
— Да, работы демонтируются, остаются только на фотографиях… Но для меня как раз в этом и есть некий правильный, если хотите, даже сакральный смысл!
«Когда я пытался купить списанный вагон, на меня смотрели, как на идиота». Фото Е. Поспелов
— Это действительно так. В работе я становлюсь одержимым. К примеру, когда я работал над проектом о депортации татар, то мне нужен был реальный вагон (в них вывозили татар). Я хотел порезать его и сделать из этого железа гигантскую книгу памяти. Так вот, мне не нужны были просто листы железа. Был нужен именно вагон. Ради него я специально ездил в Фастов, договаривался там, чтобы мне продали старый, списанный «экспонат». На меня смотрели там, как на идиота, но вагон таки дали (смеется).
Или вот еще история. Все для этой же инсталляции мне нужна была вода Азовского моря. Казалось бы — бери любую. Но нет, я же псих — мне нужна была вода только из Азовского! Это было важно — та соль — памятник трагедии на Арабатской стрелке, где в 1945 году были утоплены несколько десятков семей крымских татар, о которых во время депортации просто забыли.
— Ваша новая выставка называется «Страх» - о чем она?
Новая выставка Романа Михайлова — «Страх». Фото Е. Поспелов
