«Демон» Лермонтова — что хотел сказать самый гордый поэт Золотого века — разбирались Алексей Курилко и писатель Сергей Головачев.
Откуда мы вышли
Картина «Тамара и Демон» Маковского
Кстати, не для статьи: с ролью Отца у нас как-то казус получился. По сценарию Отец, в балахоне с капюшоном, должен был выйти из зрительского зала. Но нашего актера, игравшего Отца, не пустили в зал бабушки-билетерши! Представляете картину? Наш Кирилл Никитенко с хриплым голосом а-ля «тройной Высоцкий» этим бабушкам говорит: «Да я играю! Я Бог!», а они ему: «Ага, знаем таких, у нас кого только не было! Бог он… Бомжара ты, иди отсюда, с Богом!»
Да… Но вернемся непосредственно к пьесе. У меня получилось этакое продолжение лермонтовского «Демона» — что случилось дальше, после того, как Тамара умирает.
Это интересно…
Да, есть приквел, а есть сиквел. Обожаю такие вещи, если они сделаны с умом. Но вы изволили затронуть избитую временем, замученную и задерганную всеми и часто, до икоты, упоминаемую идиому для идиотов. Фраза красивая, но глупая, как мисс мира. Лично я категорически против того, что русская литература вышла из «Шинели» Гоголя! Это хорошая фраза Белинского, но мне кажется, что все же не все писатели вышли из «Шинели» Гоголя, кое-кто — из мундира Белкина, то есть из Пушкина.
Несмотря на то, что прозы у Пушкина немного, она более легкая, разносторонняя. Вот что значит гений — все ему по плечу! И герои его такие разные, но интересные, в них можно влюбиться, поскольку сам автор ими любуется. И молодым благородным Дубровским, и расчетливым Германном, и справедливым Пугачевым, и несчастным Выриным… А вот посмотрите на героев Гоголя. К примеру, Акакий Акакиевич. Все, кого я ни спрашивал, говорят: «Его жалко», но жалость не очень-то и хорошее чувство. Он мне противен, мне стыдно за него…
Вот Германн — герой отрицательный, но герою «Пиковой дамы» я сопереживаю, сочувствую ему, хотя он сам виноват, поделом, наказан — тоже. Печорину Лермонтова я тоже сопереживаю, а не жалею его! Так почему бы не сказать, что мы вылетели из дуэльного пистолета Печорина или выпали из объятий журнала этого «первого лишнего человека»? Лично я бы откуда-то оттуда, в тех местах искал бы наши корни.
Альтер эго Лермонтова
Ну и неудивительно, что вы сопереживаете Печорину! Ведь он альтер эго Лермонтова. И вы, Алексей, похожи на этот персонаж. Когда, кстати, спросили у Лермонтова, с кого он писал Демона…
С самого себя.
Да. Современники замечали в нем демоническую злобу и гордыню. Печорин — это Лермонтов в приукрашенном виде, а его Демон — дух зла, восставший из гордыни против Бога.
Да, при этом готовый совершить ряд преступлений и даже обмануть ту, которую и вправду любит. Он ведь не соблазняет ее ради прихоти, в порыве охватившей страсти жгучего желания. Как, скажем, Фауст — Гретхен, у Гете. Нет, он действительно любит ее. Он клянется ей в своей любви искренне, но был настолько искренним, что обещал ей взаимоисключающие вещи. Даже в этой своей красивой и совершенной клятве он противоречит сам себе. И затем лжет ей, точнее, не говорит всей правды.
Например, он не сказал Тамаре, что при близости с ним она умрет. Так вот, Лермонтов бы так не поступил! Он скорее цинично скажет всю правду, которая оскорбит девушку. А завладеть сердцем барышни сверкающей яркой ложью — это в манере Грушницкого. Хотя о каком варианте «Демона» идет речь? У Лермонтова было их восемь!
Первый вариант он задумал еще в 15 лет. И в его первом варианте в Тамару влюбились и Ангел, и Демон, они боролись за ее расположение, но никакого жениха еще не было. И до сих пор исследователи спорят, какой из вариантов являлся истинно лермонтовским.
От лишнего человека к сверхчеловеку
Вы Лермонтова идеализируете! Вы говорите, не поступил бы он так. А я думаю, что поступил бы. Вся жизнь его была цепью злокачественных поступков. Мережковский потому и назвал его поэтом сверхчеловечества, что сам Лермонтов считал себя сверхчеловеком.
Так и Печорин — это предтеча сверхчеловека, который ставит себя выше других. Он циничен, но оттого лишь, что знает всему точную цену! Да, он считает себя лучше многих, но ведь и о себе он порой невысокого мнения. Он судит себя, но главное, он позволяет себя судить, осуждать или оправдывать.
«В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит»
Стрелял да стрелялся на дуэлях! Но, может, тут еще сказывается, что он был фаталист? Фатализм Лермонтова очевиден.
И я фаталист. Чему быть, того не миновать. А у Лермонтова фатализм глубже и значительней — сказалось влияние восточной философии. О своей ранней гибели поэт писал неоднократно в стихах. Но мне кажется, Лермонтов все же стал Лермонтовым, когда стал писать прозу. Как и Пушкин. Жаль, что как только он увлекся прозой всерьез, его убили. До Лермонтова никто так не писал. Но из поэзии «Демон», как по мне, — пик творчества Лермонтова. Кстати, при жизни писателя «Демон» так и не был издан. Это повторяет путь «Горя от ума».
Врубель «Танец Тамары»: «То черной бровью поведет, То вдруг наклонится немножко, И по ковру скользит, плывет Ее божественная ножка; И улыбается она, Веселья детского полна, Но луч луны, по влаге зыбкой Слегка играющий порой, Едва ль сравнится с той улыбкой, Как жизнь, как молодость, живой»
Там же вмешалась цензура. Если в первых редакциях «Демона» все было понятно, то в последней все усложнилось и запуталось.
Согласен. Из-за придирок цензуры приходилось делать многочисленные поправки. Но он и сам был недоволен поэмой. Недаром одной из своих возлюбленных он посвятил предпоследний вариант поэмы с дарственной надписью: «Я кончил. Но душа моя полна сомнений».
Полна сомнений не столько в том смысле, что он мог бы лучше написать. Хотя, Сергей, вы, как писатель, сталкивались с тем, что, перечитывая, понимаешь: мог бы и лучше. Это вам не Толстой, которому однажды читали «Каренину», и он в восторге спросил: «Кто автор данного текста? Весьма недурно сделано!».
Демон или Люцифер
А мне вот что интересно: почему вмешалась цензура? Потому что в «Демоне» Лермонтов отразил свой тираноборческий пафос? Бог в его поэме — главный тиран всего мира, заставляющий людей страдать, и Демон восстает против него, за что Бог и изгоняет его из рая.
Вспомним мильтоновский «Потерянный рай», куда Бог свергает восставших ангелов, ставших демонами, — в геенну огненную, бурлящее озеро серы, кругом — некое мрачное бесформенное пространство… А демон Лермонтова — на земле, вот, пожалуйста, в горах Кавказа. Это не тот свергнутый дьявол.
Иллюстрация Врубеля к поэме «Демон» Лермонтова. «И перед утром сон желанный Глаза усталые смежил; Но мысль ее он возмутил Мечтой пророческой и странной»
А мне кажется, за Демоном стоит именно Люцифер на самом деле. Почему он стал падшим ангелом? Потому что был сначала в раю, но за свою гордыню был изгнан и стал духом злобы и отмщенья.
Нет, нет, никакого отмщенья не было у Демона и в помине. Он просто очень устал, он был томим скукой, его ничего не прельщало, не радовало…
Но, увидев красавицу Тамару, он влюбляется в нее и понимает, что только любовь к ней может примирить его с Богом. Правда, вскоре он узнает, что у него есть соперник — грузинский князь, а в ранних редакциях — еще и Ангел. Вначале он устраняет князя пулей из осетинского ружья…
«Демон» Лермонтова: искушение во сне
Стоп! Я выступаю в привычной для меня роли адвоката дьявола! А князь не сам ли виноват, между прочим? Он сам навлек на себя беду — тем, что пренебрег традицией — не помолился у часовни. И поплатился за это. И пусть Демон все это подстроил, но человеку дан выбор. Тот его сбил с пути истинного, а князь поддался.
Как мы обычно говорим с высшим разумом, с Богом? С помощью молитвы. А как с нами разговаривает Господь? Поступками, событиями. Что выбирает Тамара? Хочет спрятаться в монастырь, потому что ее искушает Демон во сне. Сон — вообще непростое дело. Во сне душа улетает в небо и общается с высшим разумом.
А мне ничего не снится, это что значит? Что от меня закрываются «шторы», чтобы я не смог понять, что мне говорит небо?
Может быть. Но вернемся к Тамаре.
История искушения Тамары сродни классическому сюжету искушения Евы змием. Единственное, он ее не соблазнял, а говорил правду: мол, съешьте плод и познаете добро и зло, жизнь и смерть. В данном случае Господь обманул их, уберегая, как детей малых. Ложь во благо. А змий сказал правду, но этим погубил их. По сути, Господь их наказывает за то, что его ослушались. Но вопрос вот в чем: что же на самом деле этим произведением он хочет сказать людям, по-вашему, Сергей?
Смирись, гордый человек!
«Смирись, гордый человек». Это подтверждается всей дальнейшей классической литературой. Смирился Гоголь под воздействием своего духовника и сжег второй том «Мертвых душ». Смирился и Достоевский — после того, как побывал на эшафоте и на каторге. Смирился и Толстой, прославляя непротивление злу насилием. Все русские классики смирились, кроме одного — Лермонтова. Который не смирился так же, как и Демон.
То есть Пушкин погиб, но передал эстафету Лермонтову, и… все. Остальные пошли уже из «Шинели» Гоголя, а не из мундира Печорина. Но нет, потом был Булгаков. Его Воланд — неоднозначный, и к смирению Булгаков точно не призывал. Наоборот, в жизни он говорил: «Никогда не бегите за трамваем. Не теряйте достоинства». И даже когда приходилось бежать, он максимально ускорял шаг, семенил аллюром, но продолжал шептать жене: «Скорее, но сохраняем достоинство! Прошу, сохраняем достоинство и гордый, независимый вид!»
Монолог Демона: «К тебе я стану прилетать; Гостить я буду до денницы И на шелковые ресницы Сны золотые навевать…»
Золотое сечение жизни
И у того, и у другого была дуэль…
Да, но и тут различия фундаментальные. У Пушкина не было иного выхода, и впервые в жизни он готов был убить противника. И старался убить, но Дантесу повезло. Последние слова Пушкина, обращенные к книгам, были: «Прощайте, друзья!» А последние слова Лермонтова были: «Как больно». А за сорок секунд до этой фразы он презрительно бросил: «Я не буду стрелять в этого дурака». Это была последняя капля. Мартынов, не целясь, в приступе ярости выстрелил… Судьба. Ничего тут не попишешь.
Оказывается, и Мартынов, и сам Лермонтов — они были удивительно одинаковы по характеру. Оба были по знаку зодиака Весы! Лермонтов даже говорил Мартынову: «Ты, Мартынов, и вправду мартышка. Ты моя обезьяна, ты во всем подражаешь мне».
Добавлю, что Мартынов был красивее Лермонтова. Он был высокий, представительный, тогда как Лермонтов — маленький, щупленький. Некоторые говорят, кривоногий и лупатый. Но очарование его натуры, остроумие, обаяние, харизма, дерзкое поведение… Дамы терялись, кому отдать предпочтение. И вот еще какая разница: в отличие от Дантеса, который особо не каялся, Мартынов каялся потом всю жизнь. Он понимал, что совершил, и, думаю, сожалел о том, что сделал. Я недавно прочел одну интересную теорию о том, что даже к человеческой жизни можно применить закон «золотого сечения».
Мартынов — о дуэли с Лермонтовым. «Каждый стрелял, когда считал нужным»
Как вел себя Пушкин и чем все закончилось — это же просто роман-перевертыш! До 30 «ставит рога» и насмехается открыто над рогатыми мужьями, а через шесть лет параноидально подозревает жену и погибает за ее честь на дуэли. Так и Лермонтов, по сути, который готов был посвятить жизнь борьбе за родное Отечество, за идеалы свободы, равенства и братства, закончил таким ярым индивидуализмом, гордыней, цинизмом и склонностью к мистике.
Даже женщины чувствовали над ним какой-то ореол нечеловеческой сущности. В людях-Весах есть некая сверхчеловечность. Это единственный знак зодиака неживой, лишь предмет для измерения.
Добра и зла. Но чей это предмет? Господа Бога или Князя тьмы? Павлович не зря задался риторическим вопросом: «Я никак не пойму, кто кого создал: Лермонтов ли духа зла, или же дух зла создал Лермонтова?»
Фраза, которая подчеркивает, откуда он черпал информацию.
А насчет «все мы вышли из „Шинели“ Гоголя…» Ну давайте все станем Акакиями Акакиевичами, чья жизнь состояла в том, чтобы добыть шинель. И когда у него ее украли, ему и жить было уже незачем. Гоголь недаром сделал его призраком. Маленький человек Гоголя жалок, убог. Вот такой будет мстить и никого никогда не полюбит.
Полюби меня, и я поверю в Бога
Алексей, а разве Лермонтов кого-то любил?
Может, и не любил. Но не потому, Сергей, что он себя слишком любил, нет! Скорее не нашел ту, которая стала бы достойной его любви. Нас учили любить маленького человека, но за что? Он не заслужил моей любви. Возможно, и лишний человек не заслужил любви — так он и не просит.
В чем отличие Акакия Башмачникова от Лермонтова или Печорина? Акакий Акакиевич блеет плаксиво: «Не трогайте меня, что я вам сделал?». А Печорин брезгливо цедит сквозь зубы: «Не трогайте меня! Отойдите! Оставьте меня в покое!». Вот она — позиция маленького человека и позиция того, кто, возможно, хочет сравняться с Господом Богом. Мы ведь когда творим — мы где-то творцы, пусть хоть и в мире наших книг! А Юлиан Семенов говорил: «Если человек очень долго думает над своим персонажем и вкладывает часть своей души — персонаж становится живым человеком». Возможно, Господь — великий литератор? Кто знает…
Думаю, Лермонтов считал в душе себя Демоном. Когда он соблазнял девушек, он говорил: «Полюби меня — и я поверю в Бога».
Потому что Бог есть любовь. Вот вам и козырная карта Лермонтова. Мы сейчас ведем полемику с Валерием Хаитом по поводу гения и злодейства. Он, как и Пушкин, говорит, что это «вещи несовместные». А мне кажется, что это тоже совместимо. Сколько талантливых людей, которые совершали злодейства (вспомним советское время). Думаю, талантливый и хороший человек тоже может совершить злодейство. Но если человек внутри гнилой, вряд ли у него получится хорошее произведение. Он не сможет создать того, в чем будет частичка Бога…
Или Демона.
Также не пропустите Что посмотреть — новые сериалы июня
«ЧЧ: Читать. Четверг» — книга недели «Пророки»
Футуролог — о ДНК: «Генетики будут создавать ГМО-младенцев»
Или дайте шанс проявить себя нашему маленькому роботу, который специально для вас подберет увлекательное чтиво! Жмите «Мне повезет!»
